Нормандия. Гавр

У северных границ Франции холодные волны вымывают мягкие известковые породы и  образуют скалы самой причудливой формы. Здесь и были созданы удобные порты –  Гавр, Фекам, Дьепп, Дюнкерк, Сен-Мало и другие.
В широком устье реки Сены, на побережье  пролива Ла-Манш  раскинулся порт Гавр. Мощная бетонная дамба защищает многочисленные причалы и доки от морской стихии. В дамбе оставлены лишь ворота, через которые юркие буксиры тянут на длинных канатах океанские корабли в порт. Гавр - один из самых больших портов  на севере Франции, провинция Нормандия. Он является первым  среди других французских портов  по пассажирским перевозкам и вторым (после Марселя) - по перевозке грузов.
В один из доков Гавра мы прибыли на  очередной гарантийный ремонт, это был март-апрель 1973 года. Было по-весеннему тепло, цвели мимозы, воздух был напоён запахами весны, и даже люди были наполнены какой-то весенней радостью, словно чувствуя приближение новых радостей, ощущений и любви. После  хмурой и дождливой Эстонии и мы себя чувствовали как-то иначе - теплее,  раскрепощённее, радостнее!
Наш корабль  очень часто  посещали и французы, и русские, осевшие здесь на жизнь после окончания  Второй мировой  войны. Многие из них побоялись вернуться домой, так как сталинисты не прощали им нахождения в плену, а садиться снова в советские лагеря не всем хотелось. Многие повстречались и полюбили друг друга в плену, поженились и тоже решили жить во Франции, где уважали всех, кто воевал с фашистами. Но все они любили Россию, а мы были частью её, и они любили и всех нас, и наш корабль, куда они приезжали каждые субботу и воскресенье. Приезжали семьями, с детьми и внуками, с вином, фруктами и подарками. Мы тоже встречали их с радостью и оказывали всяческое внимание: показывали наши фильмы, угощали флотским борщом, выпекали для них специально чёрный хлеб и квасили капусту по нашим рецептам. Они были так довольны нашими «деликатесами», что, едва поднявшись по трапу на борт, уже спрашивали: «А борщ с чёрным хлебом будет?».
Гости очень любили смотреть фильм Озерова «Отечественная война». Они просили крутить этот фильм почти при каждом своём посещении, так как приводили с собой всё новых и новых русских, украинцев и лиц кавказских национальностей - все они считали себя частицей России и гордились, что мы работаем на таком большом корабле. Было смешно и трогательно наблюдать, когда мужчины и женщины  спускались в машинное отделение, таща по трапам своих  детишек, и все это делалось без всякого принуждения, с удовольствием. Они  любили нас  и гордились нами!
У всех посещающих нас были свои предпочтения, и все члены экипажа были "разобраны" по домам. И не дай бог было отказаться от приглашения в семью, это воспринялось бы как оскорбление. Никто и не отказывался.

В гостях у Марии и Жака

Меня, капитана и первого помощника  «приютила»  русско-французская семья. Хозяин семьи, Жак, сидел  в немецком концлагере, там же сидела русская девушка Мария. Они познакомились, а после освобождения из плена поженились, приехали во Францию. Поселились они в Фекаме, это порт недалеко от Гавра, в сельской местности, открыли там свой магазин. Родились две девочки, которые к моменту нашего знакомства были замужем, и у Марии и Жака было несколько внуков.
Каждую субботу, после посещения нашего корабля с утра, после обеда семья забирала нас к себе. В сельском доме царила всегда такая  дружеская обстановка, мы вместе пели русские и советские песни, рассказывали о своей жизни, а  они - о своей. Странно, но мы так хвалили наш советский уклад жизни, так убедительно доказывали им, что у нас всё хорошо, всё прекрасно, что слушающие нас умолкали и безропотно слушали нашу советскую пропаганду. А ведь во время наших судовых междусобойчиков как мы только не ругали и советские порядки, и коммуняг, и гебистов.
Мы простояли в Гавре почти 6 месяцев и настолько сроднились с этой семьёй, что не представляли, как мы будем расставаться. Но ремонт закончился, подписаны были все ремонтные и сдаточные  документы. Мария с семьей, детьми и внуками приехали проститься и пожелать нам счастливого возвращения в Таллинн. Они даже не сдерживали слёз, когда мы прощались.
Такие же прощания были на всём нашем корабле, во всех каютах. По трапу вниз спускалась длинная вереница всех наших французов, русских и других, кто прикипел к нам за это время. Они почти все плакали, словно расставались с нами на всю жизнь, и, наверное, они оказались правы. На причале их было много, очень много... Корабль медленно отходил, а они бежали по причалу, кричали нам вслед и долго, долго махали руками. Силуэты провожающих уменьшались в размере и вскоре совсем исчезли, а мы тоже стояли по бортам  корабля с мокрыми от слёз глазами. Прощай Гавр, прощай Франция!
Больше мы с ними никогда не встречались.