Стриптиз в ядовитом подвале

Юрий ТКАЧЕВ - наш постоянный общественный корреспондент, член Союза журналистов России, капитан третьего ранга в запасе, служивший в военно-морском флоте более 25 лет, предлагает вам ко Дню смеха свой рассказ.

От химика на флоте никто и никогда не ждёт ничего доброго. Все думают, что это такое злобное существо с противогазовой сумкой на боку, которое ночами не спит и всё думает, чего такого вредного сделать. Пустить дым из больших таких бочек БДШ или МДШ на акваторию, когда там заходят с моря и швартуются ракетные катера, напоить дармовым техническим спиртом добропорядочных семейных офицеров, чтобы они лыка не вязали, а ещё, к примеру, взять и потравить людей хлорпикрином.

Я уверяю: напрасно все думают, что химики вруны. Например, когда я говорю, что все до одной наши штабные связистки поднимали передо мной юбки и я двумя руками хватал их за попки, мне никто не верит, хотя это истинная правда.

Вот, кстати о хлорпикрине. Все военные химики, хоть один раз за службу проводили газоокуривание личного состава. Что это такое? Объясняю для женщин, студентов гуманитарных вузов и детей. Берём «сантиметр» и, согласно методике, делаем замеры головы военного человека. Затем выдаём служивым противогазы по размеру этого человеческого придатка. Размеры бывают №1, №2, №3 и №4. У кого башка размером с лагун, тот напяливает четвертый размер и ходит с губами, сведёнными в трубочку, и синим лицом. Некоторые малоголовые до первого газоокуривания берут третий размер, чтобы легче было надевать и носить. Потом, нахлебавшись отравляющего вещества, просят химика выдать самый маленький размер и тоже ходят с синими лицами и губами в трубочку. Зато теперь они будут уверены, что никогда не отравятся.

Газоокуривание правильно называется «технической проверкой противогазов». Для этой цели устанавливается специальная палатка, где химик разбрызгивает хлорпикрин – учебное отравляющее вещество удушающего и раздражающего действия. Если нет палатки, используется любое помещение. Ядовитый газ выветривается из него за считанные минуты.

 - Почему наши связистки не нюхали газы?

Я стою перед комбригом Терещенко и ласково, как Швейк, смотрю на него. В моём взгляде комбриг читает полную преданность и готовность к выполнению всего. Только о чём это он? Каких ещё газов? Я только что из отпуска, с Большой, так сказать, Земли, размякший и отвыкший от строгих военно-морских будней.

- Почему всех ты травил этой дрянью, а их нет? – Терещенко начал закипать. - Не делай придурковатое лицо, химик. Ты знаешь о чём я говорю.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что в моё отсутствие была флотская комиссия и эти дурочки – наши штабные связистки-телеграфистки на строевом смотре при опросе жалоб и заявлений заявили проверяющим, что у них не проверены противогазы на герметичность.

- Химик у всех проверил, а у женщин нет, - пожаловалась на смотре старшина 2 статьи Дубова, - мы тоже выжить хотим в будущей мировой войне, пусть ведёт нас в убежище.

У Любы Дубовой были большие серые глаза, волнистые каштановые волосы, высокая грудь, широкие бедра, обтянутые черной суконной юбкой до колен. Словом, Люба была красавица. Иногда она в курилке, как бы забывшись, поднимала ногу на ногу, и мы все на мгновение видели какого цвета сегодня на ней трусики. Или, вроде как бы нечаянно, наклонится, и пугающего размера груди чуть не выпадают на нас из–под бюстгальтера. Руки так и тянулись поймать их и вставить на место.

А убежище – это довольно заглубленное помещение, куда вели прогнившие от старости деревянные ступени, без окон и одной дверью. Там я проводил газоокуривание личного состава, офицеров и мичманов бригады кораблей ОВРа.

Прав комбриг, о «женском батальоне» я как-то не подумал.

Построил наших красавиц с противогазами.

- Равняйсь! Смирно! Сегодня будем проводить техническую проверку ваших противогазов, - объявил я этому грудасто-попастому строю, - а сейчас инструктаж.

Рассказал, как вести себя в помещении с отравляющим веществом, что делать, если начнёт щипать глаза.

- Надо поднять руку и самостоятельно выйти из убежища, - сказал я им.

В общем, проинструктировал, и мы все полезли в заранее загазованное помещение. Концентрацию хлорпикрина я там перед инструктажем создал добротную, не пожалел вещества.

Пока, надев противогазы, спускались вниз, одна увесистая телеграфистка сломала лестничную ступеньку. Хорошо, что я стоял внизу и успел её подхватить. Оставшиеся вверху, теперь просто спрыгивали вниз, минуя лестничный проём. Все наши девушки-сверхсрочницы носили военно-морскую форму: кремовые рубашки с погончиками, черную уставную юбочку, которую сами ушивали по фигуре, туфельки черного цвета на каблучке. Даже некрасивых такая форма делает привлекательными и эротичными.

В свете фонаря на меня уставилось пятнадцать противогазов. Я покачал головой вправо–влево. Противогазы тоже покачались, как я учил, вправо и влево. Я присел и встал. Они тоже присели и встали. Я попрыгал, и они попрыгали. Противогазы связисток оказались хорошо подогнанными и не пропускали хлорпикрин. Всё, конец проверке. Я показал рукой на выход.

Неожиданно красавица Люба Дубова сдёрнула с головы противогаз и зашлась в кашле. Из глаз потекли в два ручья слёзы, из ноздрей - сопли. Я схватил её за руку и потащил к выходу. Люба задрала ногу, чтобы нащупать ступеньку, но гнилая перекладина валялась рядом с лесенкой. Узкая юбка трещала. Она не давала никакой возможности наступить на следующую ступеньку.

На виду у всех своих сослуживиц я задрал у Любы юбку и, подхватив снизу за ягодицы, вытолкнул её на следующую ступеньку. Уже оттуда она выскочила на свежий воздух и потом долго чихала и кашляла в сторонке от убежища.

Но и оставшимся в противогазах выйти наверх в их узеньких, ушитых по фигуре юбках не было никакой возможности.

Они по очереди подходили ко мне, самостоятельно задирали юбки, и я, страдалец, упираясь ладонями в мягкие полушария обтянутые бежевыми, голубенькими, белыми трусиками, выталкивал их наверх. Связистки не стеснялись – все были в резиновых масках. А кто там под маской, мне не было видно. Только толстую телеграфистку я уже не смог вытолкнуть. Здоровья не хватило. Сама каким-то образом выползла на грешную землю.

- Люба, ты зачем противогаз в бункере сняла? - отдышавшись, спросил я Дубову.

- Так вы же команду дали рукой, мол, закончена проверка, всем на выход, - ответила Люба, - я и подумала, что можно уже снимать противогаз.

Хоть и красавица, но беспросветная дура. А вот попка у неё ничего была, упругая. И трусики белые. До сих пор вспоминаю.