Владимир Романов - поэт, прозаик, удивительный человек

«У большинства вопрос, как в Мире жить, а не зачем мы в этот Мир приходим…».

«Вопрос, конечно, интересный», - скажет умный читатель и задумается, а читатель попроще, возможно, даже не обратит на него внимание или в лучшем случае скажет: «И зачем так всё усложнять?! Жизнь – она ведь короткая, довольствуйся тем, что живёшь, и ладно».

Вот только не все на нашем маленьком, летящем через Вселенную, шарике могут позволить себе такую роскошь – не думать о смысле бытия человеческого. Один из них – поэт и прозаик, член Союза писателей России, тихоречанин Владимир Романов.

Это строчкой из его стихотворения я и озаглавила материал, ибо в ней, как в маленькой капельке утренней росы, отражается целый мир – внутренний мир этого удивительного человека, мир его творчества.

Но, чтобы прийти к философскому восприятию бытия, Владимиру Романову пришлось преодолеть большой жизненный путь. И были на том пути Пермский край и Моздок, Ставрополье и Кызыл-Кум, Приэльбрусье и снова Ставрополье и, наконец, наш славный добрый город Тихорецк…

Пермский край

Родился Владимир Романов в 1953 году на Урале, в Пермской области. Свои первые робкие стихотворные строки написал в 12 лет, и посвящены они были любви к девочке. Между тем, Володя рос живым и любознательным парнишкой, увлекался научной фантастикой и перечитал из неё всё, что только можно было найти в то время в библиотеке. А время летело так же быстро, как космические корабли из любимых книг, мчавшиеся к далёким неопознанным галактикам.

Моздок

В классе, где учился Володя, был ещё один юный поэт – сын местного писателя Мишка Баранов. И было меж ребятами негласное соревнование. Мишка, будучи подростком неугомонным, даже слегка «неправильным», стихи писал в стиле Высоцкого. А из-под пера комсомольца Владимира Романова строчки выходили высокопатриотические – «правильные».

- Но однажды, было это в году 69-м, - вспоминает Владимир Васильевич, - учительница русского и литературы Ольга Васильевна Чернышова устроила в нашей школе вечер поэзии, на котором мы с Мишкой читали свои стихи. После вечера Ольга Васильевна подозвала меня и показала сборник известного поэта Альберта Налбадяна «Зори Кавказа». «Я хочу, чтобы когда-нибудь ты тоже подарил мне свою книгу стихов», - сказала она мне.

Тот разговор Владимир Романов помнит по сей день, как будто состоялся он не сорок пять лет назад, а только вчера… А книжки? Их у Романова сегодня уже не одна и не две, и написаны они не только в стихах, но и в прозе, в которой нет-нет, да и мелькнут среди героев его повестей и рассказов образы друзей и знакомых, а порой и самого автора.

Ставрополье

В 1970-м Владимир окончил среднюю школу. Но Северный Кавказ и Ставрополье не хотели отпускать от себя юнца-стихотворца, увлечённого на тот момент радиотехникой и астрономией. В Таганрогский радиотехнический институт он не прошёл по зрению. Не поступил и в Пятигорский институт иностранных языков, и в Смоленский филиал МЭИ, который ему посоветовал приятель-одноклассник.

Зато прошёл науку школы жизни, сначала работая экспедитором затем в Североосетинской гидрогеологической экспедиции. И наконец, уже самостоятельно, а не по подсказке родителей выбрал учёбу на факультете механизации Ставропольского сельхозинститута.

И вот тут его понесло…

- Во время учёбы в институте, - продолжает свой рассказ Владимир Романов, - я написал более 250 стихотворений и получил первый урок поэзии от одного из институтских товарищей. Тот в поэзии разбирался лучше меня, и стихи мои, как говорится, раздолбал в пух и прах. И всё-таки несколько стихов из того периода творчества, но не более десятка, впоследствии вошли в мои сборники.

Кстати, в то время я очень сильно увлёкся музыкой, «битлами» и даже писал тексты на мелодии песен Демиса Русосса, группы «Deep Purple» и других известных зарубежных групп и музыкантов.

Полоса бесстишья

Из «правильного» мальчика Романов постепенно превращается в самостоятельно мыслящего и также самостоятельно шагающего по жизни мужчину. После института он не поехал по распределению в Новгородскую область, а отправился в город Зарафшан.

- Работал в Узбекистане на золоте Кызыл-Кумов, в Приэльбрусье на вольфрамо-молибденовом комбинате, около двадцати лет прожил на Ставрополье, занимаясь в девяностые годы фермерством, предпринимательством, - перечисляет Романов вехи своей трудовой биографии.  - Писал очень мало, а если что и было написано в те годы, то почти ничего не сохранилось. Зато жизненного опыта приобрёл столько, что на десятерых таких, как я, хватит.

Если бы не «Родник»

В Тихорецк Владимир Романов приехал в 2004 году с 10 рублями в кармане и творческим багажом в 250 стихотворений, из которых к публикации была готова пара десятков, не больше. И кто его знает, может быть, на том бы и закончился литературный опыт Владимира Романова, если бы не его знакомство с тихорецким литературным объединением  «Родник».

Вот как об этом говорит сам поэт:

- Поэтом меня сделали тихорецкий «Родник», Геннадий Николаевич Ужегов, Валентина Николаевна Богза и портал Стихи.ру. В ту пору, когда я болтался, что называется, между небом и землёй, едва устроившись конструктором на завод им. Воровского,  я и пришёл к Генриху Николаевичу Ужегову. В «Роднике» впервые получил настоящие уроки стихосложения, что позволило мне оттачивать своё поэтическое мастерство. Именно там, в «Роднике», я, меломан со стажем, понял, что поэзия – это джазовый свинг, когда душа начинает идти в раскачку и в ней поднимается нечто, ни с чем несравнимое и требующее выхода в поэтическом слове.

Судьбоносная встреча

Так, за два года  (2004-2006) на тихорецкой земле у Романова родились около 300 его лучших стихотворений, которые вошли в первые поэтические сборники. А в январе 2006 года Владимир Романов побывал в гостях у Николая Зиновьева. Да-да, того самого Николая Зиновьева из Кореновска – лауреата Большой литературной премии России, настоящего русского поэта! При встрече Зиновьев подарил Романову свой поэтический сборник «Седое сердце». Книжица была маленькой, а вот изменения, произошедшие у Романова в переосознании своего творчества, большие:

- Я стал писать не то что бы по-новому, но по-другому, научился краткости, ассоциативному мышлению. Как будто во мне сработал спусковой крючок, и началось…

От поэзии к прозе

С тех пор прошло почти 10 лет. Владимир Романов по сей день живёт и работает  в нашем городе. Сегодня он уже член актива Краевого отделения Союза писателей России, член Союза писателей России и Международного Союза писателей, автор семи поэтических сборников: «Мелодия души», «Решает миг, но предрешает час», «Ступени к самому себе», «Возьми мои книги», «Читая японские танко, или Поэзия ассоциаций», «Вся жизнь торги?», «Однажды».

А лет пять назад Владимиру Романову вдруг показалось, что в поэтических рамках невозможно (во всяком случае для него)  отразить всё то, что его беспокоит, захотелось раздвинуть рамки поэзии, и Романов перешёл на прозу. Так появились его прозаические сборники «Флэшка» (2012) и «Осколки памяти, или Витюшкины истории» (2013). В них вошли новеллы, маленькая повесть «Аферистка», главы из романа «То, что внутри нас» и  рассказы, такие, как: «Концерт в Зарафшане», «С любимыми не расставайтесь» и другие. Но его по-прежнему волнуют темы любви, философской лирики.

- Иногда мне говорят, что я слишком сложно пишу, а я просто не хочу опускаться до обыденности. Для меня важно познание, понимание мира не обычным образом, а через мои стихи, через мою прозу, – говорит поэт и прозаик Владимир Романов.

Что ж, уважаемые читатели и почитатели творчества талантов земли тихорецкой, не поленитесь, найдите в наших библиотеках произведения этого необычного, как и его книги, человека, и прочитайте их. Уверена, они вам обязательно понравятся или, по крайней мере, зацепят вас за живое.

Черта

Завидую тем, кто живёт по плану,
Чья жизнь вперёд расписана по дням:
Раз в год с друзьями кто-то ходит в баню,
А кто-то ездит отдыхать к морям.
За летом к ним всегда приходит осень,
А не зима, тем паче - не весна,
Они встают не в пять, а, скажем, в восемь,
Им завтрак утром подаёт жена...
Счастливые - живут в кругу традиций
И свято чтят порядок и покой,
А я - то в небеса взлетаю птицей,
То всмятку бьюсь о камни мостовой...

***

Казалось мне, тропу топчу не ту:
Я средь людей один был, как в пустыне,
Владели мной обида и гордыня,
И как-то раз я перешёл черту...
Там, за чертою, жизнь была другая,
В ней непонятно было, кто мне друг, кто - враг,
Я до сих пор с опаской двери открываю:
А вдруг наткнусь на нарисованный очаг...
Упрям я был - хоть веры лучик таял,
По битым зеркалам всё шёл вперёд,
Мне душу грела истина простая:
"Бог слабым испытаний не даёт!".
Я ту черту уроком называю:
Я научился различать, где друг, где - враг,
И где-нибудь меня, я точно знаю,
За дверью ждет не нарисованный очаг...