Отступать было нелегко...

Григорий Авксентьевич Дзекун

- Читал, читал о ваших походах в горы! - сказал главный редактор тихорецкой газеты «Ленинский путь» Григорий Авксентьевич Дзекун и, недовольно нахмурив свои кустистые брови, продолжил: - А вы бы попробовали добраться до гор пешком, взобраться на них без снаряжения, голодными!

Состоялся этот разговор в далёком 1990 году.

Дзекун сам заговорил со мной на улице. Говорил громко, почти кричал. Меня удивило его недовольство. Что плохого в том, что тихорецкие альпинисты вышли на очередную вершину, а я написал об этом?

Лишь позже научный сотрудник музея Николай Тетеревенко показал мне биографию этого интересного человека, и тогда кое-что прояснилось. Оказывается, во время войны Дзекун был контужен и часто, не замечая, переходил на крик. Не раскрыв причины своего недовольства, Григорий Авксентьевич ушёл тогда гордо подняв голову, на которой красовалась его знаменитая цигейковая папаха.

А совсем недавно Тетеревенко дал мне почитать в музее военные дневники Дзекуна, что несколько прояснило ту, давнюю, ситуацию. Привожу некоторые выдержки.

«Всю ночь 1 августа 1942 года мы с Михаилом Владимировичем Ланцевым провели в кювете грунтовой дороги, пересекающей центральную усадьбу Тихорецкого зерносовхоза. Соседями у нас были работники городской пожарной команды во главе с политруком Николаем Самсоновым. Но, как только началась утренняя бомбёжка Тихорецка, пожарники исчезли. На центральной усадьбе никого нет. Пытались дозвониться до райкома партии, но связи не было. Куда уходить? Озлоблённые немцы лезут в Тихорецк и с запада, и с севера и уже обходят с востока. Но наш железнодорожный узел хорошо защищался и пехотными частями, и бронепоездами.

На Армавир тоже нельзя – немцы там высадили десант (десант быстро уничтожили, но автор тогда об этом ещё не знал). Поэтому мы решили уходить на Усть-Лабинскую.

Один дневной переход, и мы заночевали на хуторе Весёлом.

- У нас с тобой весёлая ночёвка! – невесело пошутил Ланцев.

Утром с большим трудом на пароме переправились через  реку Кубань.

«Куда уходить?» – всё время спрашивали мы у встречных военных. Многие говорили, что немцы в Майкопе, Туапсе, рвутся в Краснодар. К фашистам со своими партбилетами нам было не с руки. Подумали и начали движение на Лабинскую, ближе к горам.

Мой спутник Михаил Владимирович Ланцев воевал ещё в гражданскую, был схвачен белогвардейцами, приговорён к расстрелу, но бежал.

В Лабинской ничего не прояснилось – связь была нарушена, ходило много противоречивых слухов. Решили идти в горы, к партизанам. Немцам в горах сложнее – техника туда не проходит.

Идём пешком день и ночь. В садах много неубранных фруктов, жуём зёрна некошеной пшеницы. Прошли Большую и Малую Лабу, как раз в месте их слияния. На подводе (повезло) переехали Большой Зеленчук. К вечеру следующего дня подошли опять к Кубани. На мосту нас остановили солдаты, пояснили: «Мост заминирован!».

Перешли по доске, которая была проложена сбоку от мин. Нас предупредили: схватитесь за перила, взлетите на воздух!
Но вот река позади, впереди горы. Дошли до Микоян-Шахара. Повсюду потоки беженцев. Гонят скот, отары овец. Слышны взрывы. Местные объяснили – взрывают электрокабель, проложенный по дну реки. Зашли в обком партии. Дежурный прогнал нас: «Уходите как можно быстрее! Идите на Нижнюю Теберду!».

Подниматься в горы было очень трудно, но в этом было наше спасение. На третий день дошли до самого дальнего посёлка Теберды, зашли в какое-то большое здание. Вокруг суета – бегали люди в штатском. Похоже, здесь формировался партизанский отряд. Но нас не взяли. Проверили документы и сказали: «Никакого отряда нет, идите дальше, через Клухарский перевал, на Северный приют (альпийская база в горах).

Обиды за отказ не почувствовали – надо хорошо знать тех, с кем идёшь в бой. До Северного приюта добрались 15 августа. Здесь не удержался и на стене одного из деревянных зданий вырезал надпись: «Был на Северном приюте. Валентин Хуторянин» (Хуторянин – псевдоним Дзекуна).

Нам повезло – через перевал, на Сухуми шла группа бойцов действующей армии. Командиром одного из подразделений был наш тихоречанин. Поэтому нас и взяли с собой. Шли ночью, голодные, в лёгкой одежде и с палками в руках. Туристы и альпинисты в мирное время за такое восхождение получали значки и грамоты. Попробовали бы они, измотанные, как мы, многодневным переходом, без специального снаряжения выйти на перевал!

Между ледников красивое озеро, но любоваться некогда. Оступишься и улетишь по льду в воду. Спускались с перевала с огромными трудностями трое суток. Навстречу двигались защитники Кавказа – лошади и ишаки тащили тяжёлое вооружение. Дойдя до шоссе, сели на попутку – и в Сухуми!».

Вот так описывает Дзекун дни отступления. Теперь мы знаем, что именно в Сухуми Григорий Авксентьевич попадёт в состав Красной Армии и оденет офицерские погоны. Остаётся только удивляться, как ему с товарищем удалось пройти пешком около 500 километров и перевалить через главный Кавказский хребет.

Так вот чем была вызвана его раздражительность при упоминании о нашем восхождении!

Наверняка Дзекун вспомнил свои испытания, и рассказ о наших трудностях при путешествии в горах вызвал у него только раздражение.

Фашисты недолго хозяйничали на тихорецкой земле. Через полгода, в конце января 1943 г., Красная Армия изгнала врага и пошла на запад, приближая Великую Победу.

Иван ГОНЧАРОВ, общественный корреспондент.