«Дыши, дыши, маленькая!»

Ольга Немыкина - признанный мастер слова из Тихорецкого района. Фото Регины СТЕПАНЯК и из архива героини.

Тихоречанка рассказала о судьбах предков, опалённых войной.

С Ольгой Немыкиной читатели «Тихорецких вестей» хорошо знакомы. Поэт, прозаик, переводчик, член Союза писателей России… Регалии руководителя литературного объединения севера Кубани «Родник» газета и её сайт перечисляли не раз, так стоит ли повторяться?

Но действительно ли мы знаем тех, кто, кажется, изучен до мелочей? О судьбах и чудесах, близких и родных, испытаниях и спасении, а также доброте и поддержке – сегодняшний рассказ-исповедь Ольги Владимировны. И, гарантируем, вы были не в курсе этих фактов биографии известной землячки.

Ангел под бомбёжкой

Елизавете не спалось. Где-то вдали за лесочком раздавались глухие раскаты грома: Лиза прислушалась и торопливо перекрестилась. В добротной саманной хате была только она да двухлетняя малышка Нюрочка, спавшая вместе с мамой.

Думы, как встревоженные ласточки, метались в голове. Лиза подошла к окну, которое пульсировало неровными всполохами зарева, и поняла, что вовсе не гроза рвёт небо на части. Середина лета 1942 года была жаркой во всех смыслах. Это надвигается нечто другое, страшное.

В сводках информбюро сообщали, что армия отступает. У большого репродуктора каждый день собиралась вся деревня. Муж Иван на фронт ушёл в июне 1941-го добровольцем, сразу после объявления мобилизации. Письма писал не часто, но регулярно, но вот уже два месяца от него не было вестей.

Расставались тогда тяжело. Малышка была поздним ребёнком, единственной отрадой и надеждой на новое счастье. И мысли перенесли Елизавету в далёкий 1933-й, названный позже голодомором, когда Иван добивал по лесам кулаков и остатки белогвардейских банд. Тот беспощадный год унёс сразу четыре жизни из их большой семьи.

Елизавета до сих пор не могла простить себе гибели дочери, сына и родителей Ивана. Последние послали её обменять вещи на продукты, но в дороге молодая женщина, ослабев от голода и холода, заболела тифом.

В беспамятстве она две недели провела в больнице какого-то населённого пункта и, словно тень, тоненькой тростинкой вернулась к родной хате. А в ней нашла в кровати четыре трупа. Свекровь и свёкр лежали рядышком, укрытые одеялом, прижав к себе обоих детей, которых пытались согреть своими телами.

Не было у них сил топить печь, да и нечем было. Голод и тиф выкосили половину жителей деревни. От горя Лиза к вечеру стала похожа на седую старушку. Ей хотелось умереть, и она всё рвалась к могиле, куда всех четверых схоронили рядышком те немногие сельчане, которым посчастливилось выжить.

В тяжёлом бреду провела несколько дней. Кто-то выхаживал её, как ребёнка, поил травяными отварами, и кормил пустой похлёбкой. Отгоняв по лесам кулачьё, вернулся Иван. Потемнел от беды, замкнулся в себе. У горькой могилы проводил дни и ночи, запивая горе сивухой. Так и пошли они, враз осиротевшие, по жизни дальше, подперев друг друга плечом. В 40-м улыбнулось счастье - Бог подарил дочку, маленькое и хрупкое сокровище.

- Господи, спаси и сохрани всех живых! Матерь Божья, убереги от напасти - шептала Елизавета коротенькую молитву.

В дверь тихо постучали. Кого принесло в такой ранний час, подумала Елизавета и, затеплив свечу, поспешила отодвинуть засов. Соседка, тётка Мария, протиснулась в двери.

- Лизонька, ты слышала, фронт приближается к Луганску? - прошептала она, округлив от ужаса глаза. - Уходить надо срочно. Староста Семён Михайлович по дворам ходит, людей поднимает, подводы, у кого есть, снаряжает. Бог даст, успеем... Собирай дитя, я дальше побегу.

Вдруг послышался приближающийся тяжёлый гул. Обе женщины замерли, прислушиваясь. В едва забрезживший июньский рассвет ворвалась хищной стаей армада самолётов. Воздух разрывал вой сотен бомб, посыпавшихся с неба.

Хата, словно живая, подскочила от взрывов на месте и стала разваливаться. Последнее, что выхватил затуманенный взор женщины, это неподвижно лежащее на кровати тельце ребёнка, присыпанное кусками сухой глины с соломой.

Очнулась во дворе от нестерпимой боли в боку на рогожке, по которой медленно расползалось большое бурое пятно. Половина хаты была разрушена полностью. Вторая - чадила чёрным смогом, пластавшемся над двором, огородом и над камышами вдоль реки.

- Дыши, дыши, маленькая, - услышала она далёкий и глухой, словно из-под земли, голос Марии.

Внизу огорода, у реки, громко трещали корчившиеся в пламени камыши. Метался по округе громкий плач, слышались вой и стоны раненых людей.

- Доченька-а-а, кровинушка моя! - протяжно закричала Елизавета и вновь потеряла сознание.

Очнулась от тряски в телеге, которая двигалась в обозе беженцев. Испуганным жеребцом управляла Мария, рядом шагал сильно прихрамывающий староста.

- Нюрочка! - жалобно простонала Елизавета.

- Тише, тише, дочка! Вон дитё твоё, рядом спит. Мария к жизни вернула - совсем от дыма задохлась. Еле откачала. Да тебе опосля рану закрыла, уж больно много ты крови потеряла. Вот ведь как оно получилось. Тебя с дочкой спасла, а своих нет. Хату её разворотило взрывам напрочь. Никто не уцелел. Хоронить было некого, - Семён Михайлович смущённо захлюпал носом, по-мужски тыльной стороной руки вытирая набежавшие слёзы.

Героини рассказа, они же мама и бабушка автора - Анна и Елизавета Садович.

Эпилог

После Победы Елизавета с дочкой вернутся на родное пепелище, и тот же староста Семён Михайлович будет руководить постройкой новой хаты для них всем миром. Вся деревня соберет дом из саманных кирпичей, с земляным полом и крытой камышом крышей. Так отстроили и всю разрушенную деревеньку - совхоз им В. И. Ленина в Луганской области.

Много позже Нюрочка станет моей мамой и мамой моей младшей сестры Татьяны Савченко-Садович - Анной Ивановной. Елизавета Петровна Садович, моя бабушка, так и не дождётся мужа Ивана с фронта. Нет, он не погибнет. Он обретёт другую семью, женившись на медсестричке из госпиталя. Мою маму бабушка вырастит одна и замуж больше не выйдет.

Этот рассказ посвящён им, двум моим дорогим людям, пережившим невзгоды Великой Отечественной войны, и соседке тётке Марии, которая подарила жизнь маме, мне, сестричке Тане, моим и её детям, а также нашим внукам. Мне довелось её увидеть в сознательном детстве, когда гостила у бабушки в деревне. Мамин ангел была уже пожилой женщиной, и я тогда даже не подозревала о причастности этой женщины и к моей жизни тоже.

Их давно нет, но память жива. Низкий поклон их душам! А День Победы навсегда стал самым значимым праздником для нашей семьи!