Грубый проступок

Тихоречанин Юрий ТКАЧЕВ - наш постоянный автор, член Союза журналистов России, капитан третьего ранга в запасе, служивший в военно-морском флоте более 25 лет. Предлагаем вам ещё один его рассказ.

На очередном комсомольском собрании береговой базы ракетных катеров разбирается персональное дело комсомольца Чупахина. Увольнительная в город ему была выписана до 12 часов ночи, а он пришел только к утру.

Виновник торжества, прибывший с гауптвахты, наголо остриженный щуплый матросик, сидит в первом ряду актового зала клуба и напряженно смотрит в пол.

На сцене трибуна и длинный стол покрытый красным бархатом. За ним восседают начальник политотдела, командир береговой базы капитан 3 ранга Плужник и секретарь комсомольской организации лейтенант Валерий Душко. Лица у всех строгие и ответственные. С портретов сверху на личный состав взирают вожди – Ленин и Брежнев.

- Комсорг, ведите собрание, - командует начпо.

Лейтенант Душко встает и идет за трибуну.

- Комсомолец Чупахин, встаньте, пожалуйста, и расскажите собранию, как вы совершили такой грубый проступок?

Чупахин встает и молчит.

- Чего вы молчите, Чупахин? – спрашивает начпо. – Стыдно? Ничего, рассказывайте, а мы послушаем!

Чупахин мнется и сопит.

- Ну, чего рассказывать, - наконец открывает он рот, - ну, встретил девушку на набережной, ну пошли к ней домой на улицу Окатовую.

Все. Опять молчит и ковыряет носком ботинка пол.

- Дальше, дальше что?

- Ну, что? Долго уговаривать её не пришлось.

Молчание.

Комсомольцы бербазы проникаются нездоровым интересом. По очереди встают и требуют у Чупахина продолжения истории.

- Ну, что, - продолжает нарушитель дисциплины, -  сначала пригласила к столу, выпили вина. Танюха включила музыку, она любит группу АББА. А потом…

Чупахин опять замолчал.

- Ну, чего ты? Давай продолжай! Всю ночь музыку слушали, что ли? – матросы ерзали на стульях и сыпали вопросами.

- Ну, потом она постелила постель и попросила меня расстегнуть ей сзади на платье молнию, - продолжает Чупахин, - ну, я и расстегнул. Потом она сняла платье и осталась в кружевных трусиках и бюстгальтере.

Начпо переглянулся с командиром бербазы. Получалось не собрание, а черт его знает что.

Секретарь комсомольской организации сглотнул слюну и не выдержал:

- Ну, не тяните, комсомолец Чупахин, докладывайте, что было потом!

- Ну, я говорю ей, мол, увольнительная у меня только до двенадцати ночи. Могу, мол, с увольнения опоздать. За это, говорю, меня на гауптвахту посадят и на комсомольском собрании разбирать будут.

- А Танюха что? – спросил командир бербазы Плужник.

- Сказала, что успеем, еще, мол, полтора часа в запасе.

Всё собрание вытянуло шеи и внимательно слушало. А Чупахин продолжал:

- Снял я с себя одежду и полез вслед за Танюхой в кровать… Забавная она такая! Столько всего умеет! В полтора часа никак не уложишься! – мечтательно заулыбался Чупахин.

Начпо не выдержал.

-  Душко! Прекращайте этот балаган, - заорал он, - это не комсомольское собрание, а сборище эротоманов! А вы, Чупахин, сегодня же напишите мне подробную объяснительную о своем проступке. В том числе, где эта ваша Танюха проживает и что она умеет и не умеет.

По комсомольской линии за опоздание из увольнения Чупахину объявили выговор без занесения в учетную карточку. Голосовали единогласно.