Исповедь забытой матери: тихоречанка рассказала о том, как ее бросила дочь

80-летнюю тихоречанку бросила родная дочь, но гостья редакции надеется, что она ещё сможет достучаться до сердца и совести своей Ирины.

В дверь кабинета редакции тихо постучали, и раздался робкий голос: «А можно у вас купить газету?» Как потом призналась Тамара Ивановна (имя и отчество главной героини изменены по ее просьбе), это был предлог, под которым она решилась заглянуть в редакцию. Просто потому, что ей было больше некуда идти. А в себе держать горе и отчаяние моя собеседница уже не могла… И сколько длился рассказ, столько лились материнские слезы.

- Мне 80, и я осталась совсем одна. Никому оказалась не нужна – ни дочери, которой помогала до последнего, ни внукам, которых вырастила. А кто знает, сколько мне осталось жить? Одиночество – это самое страшное, что есть на свете, уж поверьте…

Именно так Тамара Ивановна начала свой рассказ. А журналист не только слушал и записывал, но и потихоньку, чтобы не обидеть, приглядывался к своей гостье. Интеллигентная и грамотная речь. Культурная и вежливая манера поведения. Умное волевое лицо, грустные и опухшие от слез глаза. Опирается на палочку, руки с маникюром. По всему чувствуется, что моя собеседница - человек неординарный, интеллектуальный и сильный. Про такую не скажешь – бабушка. Пожилая ухоженная женщина – это будет вернее.

- У нас была хорошая семья: я, муж и двое детей, дочь и сын. Замуж вышла в 20 лет. Сначала жили в Тихорецке (я в городе родилась, он в Новорождественской), потом уехали в Пермь. Супруг был замечательным человеком – прожили с ним вместе более полувека. Он умер семь лет назад, я до сих пор в мыслях о нем не нахожу себе покоя. Первым на свет появился сын, с ним никогда не было никаких проблем. А через 10 лет родилась дочка - младшенькая, любимая. Сын потом говорил, что во всех бедах с Ирочкой я виновата сама: мол, избаловала, многое позволяла, вот и упустила… Может, и так, но ведь хотела как лучше!

Там, в Перми, мы с мужем были уважаемыми людьми: я трудилась в школе, супруг тоже был на виду, наши портреты всегда на Доске почета висели. Правда, как-то так было у нас заведено, что воспитанием детей занималась я, а он обеспечивал семью и старался не вмешиваться в домашние дрязги. Дочка не хотела ни учиться, ни работать: нигде не удерживалась, куда бы я ее ни устраивала. Потом, правда, вышла замуж, и я вздохнула с облегчением. Но, как выяснилось, поторопилась: зять оказался пьяницей, попал в тюрьму. А Ира уже родила сына. Конечно, воспитывали внука мы с дедушкой…

Время летело, я вышла на пенсию, а через год и супруг. Помню, как-то пришел он домой и говорит мне: «Бабуль, поехали домой?» Это в Тихорецк, значит. Я, конечно, согласилась. А дочка нам сразу: «Вы что, меня бросаете?» Так и вернулись в 2005 году на родину вместе. В Тихорецке мы купили дочке квартиру, и она снова вышла замуж, родила дочь и развелась. Пока был жив муж и я помоложе, помогали ей: коммуналку платили, деньги давали, продукты покупали, ребят растили: внук до 6 класса у нас жил, внучка до 4-го. Да и морально было полегче: сядем вдвоем, поговорим, пожалуемся, погорюем. А как умер супруг, так все и закончилось.

Денег уже не могла давать дочке: пенсия маленькая, самой на жизнь не хватало. Тут и проявилось ее ко мне отношение: чуть что ей не по нраву, месяцами со мной не разговаривала, не приходила, не навещала. Сначала на полгода меня бросила, потом на девять месяцев. Спасибо, что знакомые не оставили, ведь со здоровьем у меня все хуже становилось. Правда, я им не рассказывала, почему одна осталась, – стыдно было…

Три года назад стало мне так плохо, что еле-еле успела набрать телефон приятельницы. Она тут же откликнулась, привезла меня в больницу и успела спасти – отделалась я частичной парализацией. Позвонила тогда знакомая дочери, отругала ее, и Ира мне пообещала, что все наладиться. Я так плакала от счастья!.. Даже восстанавливаться стала семимильными шагами: через два месяца уже пошла, пускай с палочками и коляской, но пошла же!

Однако надеялась я зря: ни дочка, ни внуки так и не появились. По-прежнему приходит ко мне только соцработник – замечательная женщина, но вскоре на пенсию собирается. А мне-то куда деваться, что делать?!, Предлагают, давайте оформим вас, Ивановна, в дом престарелых. А я все думаю: как же так получилось, что на старости лет осталась я одна, никому не нужна?

Сын, правда, говорит, чтобы я возвращалась в Пермь. Но сам живет в общежитии, да и честно меня предупреждает, что часто навещать не сможет: работает у частника, без отпусков и даже выходных иногда. С первой женой развелся, сейчас живет с другой женщиной. Словом, и там я чужой буду…

Вы уж простите меня, что столько времени у вас отняла, всю свою жизнь и горе выплеснула. Извините, что все время плачу, но это из-за того, что много лет все держала в себе. Старая стала, эмоциональная, сдерживаться уже не получается. Здоровья не осталось, хожу с трудом, зрения нет – катаракта… Но все бы не беда, если бы не одиночество, которое меня съедает!.. Бывает, утром сяду на лавочку возле дома и, пока силы есть, сижу на ней, дочку выглядываю – а вдруг придет?..

Я ведь что хочу сказать своей исповедью? Что нельзя старых людей бросать одних – самый страшный это грех! И где-то в глубине души надеюсь, что Ира прочтет статью, узнает меня, и все у нас наладится. Случаются же чудеса в жизни…

P.S. Наша героиня просила не только не называть ее имени и фамилии, но и не показывать лица. Поэтому на снимке — собирательный образ женщины, которая тоскует по своему ребенку.

Не забывайте родителей, позвоните маме!