Крылья моего Тихорецка

Храм святой блаженной Ксении Петербургской

Неяркий утренний свет проник сквозь узкое церковное окошко храма святой Ксении Петербургской, смешиваясь с горячим жёлтым светом свечей. Кольца ароматного дыма ладана из кадила священника плыли вверх.

Молодая женщина в белом платке истово молится. Сегодня она пришла с мальчиком в очках. Меня всегда удивляет её исступленность в молитве. Внешность, как сказал бы Пушкин, – “чистейшей прелести чистейший образец”. Наверняка в молитве она просит что-то своё.

Неподалёку у иконы Божьей Матери застыл сосед. За наркотики трижды побывал в заключении. Сейчас женился. Крестясь правой и сжимая в огромной лапище левой руки свечу, тоже просит что-то у Бога.

Под иконой святого Ивана Кронштадтского пустой табурет. На нём по выходным дням сидел мой родственник. Он недавно умер от страшной болезни. Врачи объявили семье, что он проживёт год или полтора, а он прожил почти пять лет, молясь и прося Бога продлить жизнь.

Розоватый солнечный свет чуть окрасил стены. Удивительно то, что раньше их не было. А 40 лет назад на месте этого храма было поле.

...Зерноуборочный комбайн, вращая деревянными лопастями, вывалился из пшеничного поля прямо на асфальт улицы Чапаева. Туча пыли, комья земли и половы. Развернувшись, агрегат опять вгрызся в пшеницу и пошёл по желтизне неубранного поля, к темнеющей у горизонта лесополосе.

Ну, а мне надо на строящийся мясокомбинат, туда, где уже маячит скелет будущего холодильника и уже построенный автогараж.

Когда уже закончили строительство, в домике у проходной, где сейчас магазин, разместили отдел кадров.

Тогдашний начальник кадров Наталья Клименко нередко просила меня прогнать степных гадюк. Они выползали ночью из своих гнёзд под домиком и, развалившись на папках, не давали работать. Шипели и защищали свою территорию.

Как-то раз мы с директором строящегося мясокомбината Валентином Филатовым пошли смотреть коммуникационную траншею. Экскаватор прорыл её от нынешнего коттеджного посёлка в сторону Челбаса. Вдруг увидели, как свора собак гнала зайца, который мчался к траншее. Добежав, он перепрыгнул шестиметровый ров и полетел дальше.  А самая крупная собака с разбегу не смогла преодолеть препятствие и упала на дно. Остальные псы понуро засеменили назад.

А в коттеджном посёлке тогда жили американцы, которые поставили нам оборудование для производства детских консервов. Потом там поселились руководители различных городских организаций. В их числе был и директор сыркомбината Павел Беломестнов. Он называл этот посёлок хуторком. Отсюда и пошло название продукции “Кубанский хуторок”.

Свято-Успенский кафедральный храм

Однажды из Москвы, из проектного института, в дирекцию доставили пенопластовый план будущего мясокомбинатовского городка. Сверху он напоминал громадный бутон цветка. В центре школа со стадионом и бассейном, два детских сада, узел связи. По краям большие девятиэтажные дома. На пересечении улиц Чапаева и Октябрьской, там, где и сейчас стоит камыш, - Дворец культуры на 500 мест, напоминающий оперный театр в Сиднее.

О своих впечатлениях, вызванных этим грандиозным планом, я написал заметку в газету “Ленинский путь”.

В общем, гигантское строительство намечалось, каждая мелочь была продумана. Но грянула перестройка, и всё встало. Успели возвести только две девятиэтажки и два пятиэтажных дома, где квартиры выделили работникам мясокомбината.

Потом уже, чтобы восполнить духовную пустоту жителей этого микрорайона, директор мясокомбината Николай Тимошенко построил храм св. блж. Ксении Петербургской.

Жалко, но в черте города нет такой высокой точки, с которой можно было бы охватить взглядом обе части города.

Но если мысленно подняться вверх, то станет видно, как Тихорецк, «обступающий» железную дорогу, словно на двух духовных крыльях - храма Ксении Петербургской и Свято-Успенского храма - несётся сквозь степь.

Иван ГОНЧАРОВ, общественный корреспондент.