Секретная история Кубани

Я не претендую на звание историка, но вот прочитал свидетельства многих современников о зверствах большевиков, об умерщвлении ими миллионов людей нашей страны, в том числе жителей нашей Кубани, с помощью голодомора, об отчаянном восстании кубанских казаков в родном Тихорецке и, в преддверии печальной годовщины, решил об этом написать. 

Находятся люди, которые говорят, не вороши прошлого. Нет, я пишу эту статью совсем не для того, чтобы посеять вражду между "красными" и "белыми" или, более того, развязать гражданскую войну. Я не "красный" и не "белый", абсолютно аполитичен, не хожу на митинги, не ношу фанерных транспарантов на груди с лозунгами и требованиями к властям. Не люблю "собрания" и массовые шествия с флагами. Я даже не потомственный казак, но, как уроженец Кубани, хочу, чтобы о геноциде казачества не забывали мои земляки, мои сограждане по великой России и не шли, как овцы за слепым пастухом, ведущим стадо в пропасть.

Я верю, что роль казачества, пережившего весь ужас геноцида 20-х и 30-х годов, последующее полувековое забвение, ныне поднявшегося с колен, несомненно велика. И особенно у нас на Кубани. Не отсиживаться в "куренях", проводить работу с населением по пропаганде справедливого и правильного обустройства общества.

Свою историю надо знать, рассказывать о ней новым поколениям, какая бы горькая она ни была, говорить правдиво и без утайки, чтобы в будущем жителям нашей великой России не наступать на собственные грабли. Прошлое мстит, если о нём забывают. Иначе, что мы за народ - без прошлого, а значит, и без будущего?

В России до 17-го года довольно компактно жило более шести миллионов казаков. Идеологи "мировой революции" объявили их "опорой самодержавия", "контрреволюционным сословием".

Первые карательные акции были организованы большевиками сразу после октябрьского переворота - силами "интернационалистов" (особенно латышей, мадьяр, китайцев), "революционных матросов", горцев Кавказа, иногороднего (т.е. не казачьего) населения казачьих областей.

Имеет непосредственное отношение к происходившему на казачьих землях и вообще на юге России и еще одно распоряжение Ленина - посылать красных головорезов-интернационалистов в районы, где действуют т.н. "зеленые" - "вешать под видом "зеленых" (мы потом на них и свалим) чиновников, богачей, попов, кулаков, помещиков. Выплачивать убийцам по 100 тысяч рублей...".

Террор достиг первого пика еще в ходе Гражданской войны - тогда вышла директива Оргбюро ЦК ВКП(б) от 24 января 1919 года. Речь шла о репрессиях против ВСЕГО казачества!

В результате действия этой людоедской директивы было уничтожено полтора миллиона казаков.

Уничтожение казачества интенсивно длилось до 1924 года. Затем ЦК РКП(б) решил "отойти от политики поголовного расказачивания и превратить казаков в обычных граждан". Казакам было разрешено выбрать в местные органы власти наиболее уважаемых людей. Они и выбрали. Правда, среди них не оказалось почему-то ни одного большевика.

Пришлось расстрелять всех казачьих избранников: новая власть не любила непонятливых.

Число казаков в стране стремительно уменьшалось: в 1926 году на Дону осталось не более 45% от дореволюционного казачьего населения, в Уральском войске - 10%. В других войсках - до 25%. Были уничтожены практически все казаки старше 50 лет - гордый народ-воин был лишен памяти и традиций!

Начавшаяся в казачьих землях коллективизация привела к новым жертвам, репрессиям и высылкам. Теперь казаков расстреливали и ссылали как кулаков. Причем основной удар пришелся по казакам, сочувствовавшим или воевавшим за советскую власть. 

"Советская власть запретила вас расстреливать, - куражились проводившие коллективизацию коммунисты, - но не запрещает вас морить". Казаков выселяли из куреней зимой, отнимали продукты и одежду. Тысячи беззащитных людей, особенно дети, погибали по дороге в северную ссылку и лагеря. Казаки и при коллективизации стали первой жертвой большевиков, своими телами выстилая дорогу в ГУЛАГ будущим репрессированным.

Из казачьих станиц красными продотрядами (по директивам из Центра) изымалось все продовольствие, с целью намеренно спровоцировать массовый голод и вымирание казачьего населения Дона, Кубани, Терека, Урала, Сибири и других казачьих областей. С конца 1926 г. термин "казачество" исчез со страниц центральных партийных документов. Его как бы для населения не существовало, о казачестве даже вслух нельзя было говорить. Писать о казаках не писали, но уничтожение их шло своим ходом.  

Тем временем параллельно началась борьба и с крестьянством. Именно с теми, кто работал не разгибая спины и нажил кое-какое хозяйство. Советская власть прилепила им кличку - "кулаки".

Любая торговля прекращалась, развернулись по- вальные обыски для "отобрания запасов хлеба у населения". Выгребали не только излишки, а все подчистую. Забирали то, что было выдано колхозникам на "трудодни" - их заработок за прошлый год. Забирали овощи, картошку, выращенные на приусадебных участках. Забирали другие продукты, которые нищие колхозники заготовили для себя на зиму, зная, что от колхоза им перепадет мало, - сушеную рыбу, грибы, ягоды, фрукты. Отбирали и деньги, ценности в счет "долга". Когда начались эти обыски, многие пытались сберечь хоть что-нибудь. Но если спрятанное находили, налагали штрафы. Или объявляли найденные продукты крадеными, за это давали 10 лет.

Незадолго до катастрофы, в 1932 г., была введена паспортная система, затруднившая перемещения по стране, а сельскому населению паспортов вообще не полагалось.

И голодающие скапливались в городах, на станциях в тщетной надежде добыть пропитание или хоть куда-то уехать. Но продуктов и в городах не было. Рынки закрылись, снабжение осталось только по карточкам, и оно ухудшилось до крайности. Выстраивались длинные хвосты очередей, карточки отоваривались плохо и нерегулярно. Крестьяне и казаки, собравшиеся в крупных населенных пунктах, там же массами и умирали. Для сбора и закапывания тел отряжались специальные воинские команды. Очевидец в Краснодаре писал: "Смертность такая в каждом городе, что хоронят не только без гробов (досок нет), а просто вырыта огромная яма, куда свозят опухших от голодной смерти и зарывают; это в городе, а в станицах сплошной ужас: там трупы лежат в хатах, пока смердящий воздух не привлечет, наконец, чьего-либо внимания".  

Люди поели собак, кошек, ловили ворон, сусликов, крыс, мышей. 

На Дону отрывали падаль из скотомогильников. На Тамани мололи на "хлеб" рыбьи кости.

Вспоминая события тех лет, даже убежденный коммунист М.А. Шолохов пишет (письмо А.М. Горькому от 6 июня 1931 г.): "Я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию; причем сознательно упустил такие факты… как бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 казаков-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков (бывшие выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и прочая буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры - 400 с лишним человек…".

По свидетельству Шолохова, пытавшегося апеллировать к Сталину, Вешенский район, при собранном урожае в 593 тонны, сдал в 1932 г. около 570 тонн зерна! Всему населению района оставили на пропитание до следующего урожая 23 тонны пшеницы! Если учесть, что надо было кормить партийный и комсомольский актив, милицию, чекистов, то простым жителям ничего не оставалось.

Детей ждала участь родителей. Вспоминает П.П. Литовка, живший в хуторе Албаши (ст. Новодеревянковская): "Весной 1933 года одни подростки-дети в поле трудились от зари до зари под неусыпным глазом бригадира… От голода и непосильного труда мы падали на пахотные глыбы и умирали на работе, возле дома, все меньше оставалось нас. У многих и родных уже нет в живых…". В некоторых станицах - например Ольгинской - ГПУ арестовывало детей наравне со взрослыми.

А в то самое время, когда Кубань буквально вымирала, когда, как писал советский историк Н.Я. Эйдельман, "по всей Кубани опухших от голода людей сгоняли в многотысячные эшелоны для отправки в северные лагеря, во многих пунктах той же Кубани на государственных элеваторах в буквальном смысле слова гнили сотни тысяч пудов хлеба…".

В декабре журнал "Молот" писал: "Мы очищаем Кубань от остатков кулачества, саботажников и тунеядцев… Остатки гибнущего класса озверело сопротивляются. Нам на Северном Кавказе приходится считаться с тем фактом, что недостаточна классовая бдительность, что предательство и измена в части сельских коммунистов позволили остаткам казачества, контрреволюционной атаманщине и белогвардейщине нанести заметный удар по организации труда, по производительности в колхозах. Мы ведем на Кубани борьбу, очищая ее от паразитов, нанося сокрушительные удары "партийным и беспартийным".

По мнению "Комсомольской правды", многие первичные колхозные организации, а нередко и районные, превратились на Кубани в "полностью кулацкие", секретари райкомов и председатели райисполкомов стали "саботажниками и перерожденцами". Их арестовывали и расстреливали; по краю было исключено из партии 26000 человек - 45 % коммунистов.

Вот отрывки из сводки ОГПУ о голоде в районах Северо-Кавказского края от 7 марта 1933 г.: "Ейский район. Станица Должанская… На допросе Герасименко заявила, что на протяжении месяца она питалась различными отбросами, не имея даже овощей, и что употребление в пищу человеческого трупа было вызвано голодом… Станица Ново-Щербиновская… В 3-й бригаде жена осужденного Сергиенко таскает с кладбища трупы детей и употребляет в пищу…

И это все происходило в социалистической стране, через 16 лет после Великой Октябрьской социалистической революции. В стране, идущей в светлое завтра - коммунизм!

Пытавшихся вырваться с охваченных голодом областей водворяли обратно. Сталин и Молотов предписали ОГПУ Украины и Северного Кавказа не допускать выезда крестьян - после того как "будут отобраны контрреволюционные элементы, выдворять остальных на места их жительства". С октября 1932 года по начало марта 1933 года было возвращено 219 460 человек. Отмечались случаи немедленной расправы с людьми на местах, у железнодорожных станций…  

Сохранились документы, свидетельствующие о массовом бегстве колхозников из родных мест. Власти, в свою очередь, вели жестокую борьбу с этим явлением. 

Вот выписка из протокола №73 бюро Кореновского Райкома ВКП(б).

"Бюро РК предлагает всем парторганизациям, сельсоветам и уполномоченным РК провести в жизнь следующие мероприятия:

1. На основе широкой массовой работы среди колхозников и единоличников довести до сознания каждого из них, что бегство из станиц и хуторов рассматривается советской властью, как одно из наиболее преступных и вредных методов саботажа весеннего сева, организованного кулачеством и контрреволюционным элементом, а посему к лицам, убегающим и пытающимся убегать, будут приняты самые строгие меры судебного воздействия, вплоть до расстрела.

2. Установить заслоны по всем основным дорогам и систематическое круглосуточное наблюдение за движением в станицах и хуторах, оказывая всемерную помощь органам ГПУ и милиции в борьбе с бегством, используя в этой работе комсомольцев, актив колхозников и т.п."

В исторической литературе принято объяснять голодомор тем, что коллективизация и раскулачивание разорили прежнее крестьянское хозяйство, когда новые механизмы еще не заработали. Нет, это не так. Все перечисленные факты говорят о том, что голод был организован искусственно. 

Голодомор унес, по разным оценкам, от 4 до 7 миллионов человеческих жизней. 

И вот еще одно совпадение… Планы хлебозаготовок в 1932 г. были сорваны практически по всему Советскому Союзу, но акции по полному изъятию продуктов, обрекающие людей на вымирание, обрушились только на несколько регионов. Юг Украины, Дон, Кубань. На те самые регионы, где в основном компактно проживали казаки.  

Информационные материалы ОГПУ-НКВД за 1930-1934 г.г. точно и конкретно отражают характер своего времени - времени бедствий, обрушенных сталинским руководством на крестьянство - на основную массу населения страны. При этом волна репрессий обрушилась и на оседлое казачество, приравненное Сталиным к кулакам.

Не случайно документы ОГПУ о жизни казачества в СССР в 1917-1937 НКВД оформлялись как сверхсекретные и должны были оставаться таковыми навсегда, поскольку в них видны бесчеловечность и принимаемых политических решений, и средств их осуществления.  

В целом по Северо-Кавказскому краю (97 районов Дона, Кубани и Ставрополья) коллективизация завершилась без особых эксцессов. "Кулаки" и прочий "антисоветский элемент" арестованы и высланы (согласно сводке штаба СКВО, к 1 марта 1930 г. по Северному Кавказу было "изъято" 26261 человек, в большинстве своем казаков). Казалось бы, могло наступить очередное "затишье".

Однако объявленный в конце 30-го года "новый подъем колхозного движения" закончился повсеместными выходами из колхозов (с января по июль 1932 г. их число в РСФСР сократилось на 1370,8 тыс.), требованиями возврата имущества. Чрезвычайные меры в заготовительной политике, бескормица, ухудшение ухода привели к значительному падежу скота; уборка зерна в 1931 г. по всему югу России затянулась до весны 32-го, а на Кубани наблюдался невиданно низкий урожай зерновых - от 1 до 3 ц!

Казаки, естественно, не стремились вступать в колхозы, чтобы отдать в общее пользование всё нажитое тяжелым крестьянским трудом.

Окончание следует.

Юрий ТКАЧЕВ,

член Союза журналистов России.

Использованы открытые источники.