Чернобыль глазами наших земляков

26 апреля - четверть века со дня аварии на Чернобыльской атомной электростанции. После недавних трагических событий в Японии эта тема наполняется ещё более глубоким смыслом.
Сейчас в Тихорецком районе живут 272 участника ликвидации аварии на ЧАЭС и других радиационных аварий и катастроф. Как они вели себя, когда узнали о чернобыльской катастрофе? С каким чувством отправлялись в самое сердце взорвавшегося атомного реактора? Что увидели, когда ступили на заражённую чернобыльскую землю?
Исполняющий обязанности председателя Тихорецкого отделения Краснодарской краевой общественной организации инвалидов «Чернобыль» В.Ю. Василенко рассказывает, что сейчас в районе живут 272 участника ликвидации аварии на ЧАЭС и других радиационных аварий и катастроф. Из них: 247 граждан, подвергшихся радиации на ЧАЭС, 74 инвалида, 23 эвакуированных из Чернобыля, 24 человека - подвергшихся радиации во время аварии на производственном объединении «Маяк», умерших чернобыльцев - 57 человек.
Общественная организация «чернобыльцев» отстаивает права своих членов, проводит юридические консультации, оказывает правовую помощь нуждающимся. Осуществляется контроль проведения ежегодных медицинских осмотров всех членов организации в районной больнице. Настоящей гордостью всех «чернобыльцев» стало открытие памятного знака ликвидаторам аварии на ЧАЭС возле «Книжного мира». Деньги на установку памятника собрали члены общественной организации. Изготовили и установили памятный знак работники ООО «Монумент», возглавляемое Г.А. Гончаровым, по эскизам художника-скульптора В.А. Беймана.
В марте 1987 года был призван в военкомат на так называемую переподготовку житель ст. Архангельской А.П. Купин. Вместе с такими же взрослыми «новобранцами» со всего Тихорецкого района его отправили в Чернобыль. Тогда Алексею было 33 года, дома его ждали жена и двое детей, младшему едва исполнилось четыре годика.
- Мы знали, что едем ликвидировать последствия аварии на атомной электростанции, - рассказывает Алексей Павлович. – Нас переодели в военную форму и доставили в посёлок Новая Радча, где дислоцировался кубанский полк. Из защиты выдали только марлевые повязки на лицо, мы их называли лепестками. Сначала сказали, что после получения 15 рентген отправят на замену, потом норму увеличили до 17, а затем и до 20 рентген. Работал на третьем энергоблоке, четвёртый, разрушенный, уже находился в смонтированном саркофаге.
В то время самым опасным местом на станции считалась 7001-я комната, расположенная на почти 100-метровой высоте. Алексею Купину пришлось работать именно в ней. Он вспоминает, что в комнату заходили не более чем на 10-15 секунд в день. Строили стену из специальных железных коробов, которые крепились на защёлках. За действиями ликвидаторов специалисты наблюдали по видеокамере, координировали их действия по громкой связи. Каждый выполнял определённое действие. Например, один заходил в комнату и ставил блок на место и сразу же выбегал. Следующий ликвидатор так же быстро закрывал защёлки на блоке и так далее. Самое страшное то, что радиацию не видно и не слышно, только ощущаешь на себе её губительное действие.
Алексей Купин пробыл в Чернобыле месяц, за это время совершил 18 выездов на станцию. Мы поинтересовались, сколько заплатили ликвидаторам за работу в опасных условиях? Оказывается, за месяц пребывания там выплачивали 150 рублей командировочных. По прибытии на прежнее место работы тем, кто работал непосредственно на АЭС, платили пятикратный размер месячного оклада
Отвечая на вопрос о последствиях для здоровья радиоактивного облучения, А. Купин называет, прежде всего, отсутствие иммунитета и высокую геомагнитную чувствительность. Большую помощь ликвидаторам оказывала бывший врач-кардиолог Фастовецкой ЦРБ Л.В. Реброва.
Так ответил на вопрос о том, можно ли было отказаться от командировки в Чернобыль, парковчанин С.М. Сидоров. По его словам, в то время забирали на ликвидацию аварии тех, чей возраст был от 33 до 45 лет. Сергею Михайловичу тогда исполнился только 31 год. Его хотели отправить обратно, но он отказался.
- В то время я работал главным энергетиком в совхозе «Тихорецкий», - вспоминает Сергей Михайлович. – Прекрасно знал о том, что происходит в Чернобыле. К тому времени вернулись ребята, которые уже побывали там. Много рассказывали об этой аварии. Но я был членом партии и по-другому поступить не мог. Пусть сейчас это звучит для кого-то странно, но у нас было чувство настоящего патриотизма. Ради Родины мы готовы были пожертвовать жизнью.

Фото из архива В. Василенко. 1987 г. Ликвидаторы на территории ЧАЭС. За ними саркофаг 4-го взорвавшегося энергоблока

В мае 1987 года Сергей Сидоров попал в Чернобыль. Одни из самых первых впечатлений – чёрный, осыпавшийся еловый лес. На деревьях редкие, но очень длинные, до 40 см, иголки. Яблони стояли без листьев с огромными, красивыми яблоками. Несмотря на запреты, солдаты их всё равно ели.
В зоне отчуждения страшно только первые несколько дней, потом привыкаешь. Здесь запрещалось курить, пить воду из кранов, есть овощи и фрукты. Но на все эти запреты наши ребята попросту наплевали. А как иначе, если при 40-градусной жаре солдату выдавали только пол-литровую стеклянную бутылку воды. А на реакторе водопровод был исправен, из кранов текла холодная вода.
По воспоминаниям Сергея Михайловича, в 30-километровой зоне отчуждения во рту постоянно ощущался привкус свинца и какой-то сладости. Это вкус радиации. Он командовал ротой солдат, которые принимали участие в очистке 7001-й комнаты, в которой была собрана вся радиационная пыль. В этой комнате дозиметр показывал 800 рентген. Ликвидаторы заходили в эту комнату на несколько секунд, один раз вытирали тряпкой пыль и моментально выходили, сразу отправляя тряпку в утиль. После этого спускались вниз, мылись, и всё, работа закончена.
В Чернобыле Сергей Сидоров пробыл два месяца. Несколько раз ходил в дозиметрическую разведку в Припять. Брошенный город представлял собой страшное зрелище. В магазинах на полках лежали продукты, стояли машины, открытые квартиры с мебелью и аппаратурой. Здесь процветало мародёрство. Жители соседних деревень растаскивали добро, потом продавали его на рынках.
Через четыре месяца после аварии прибыл в Чернобыль А.А. Алфимов. По его словам, когда сообщили, что его отправляют на ликвидацию последствий чернобыльской аварии, он сразу всё понял.
- У меня в то время уже было два высших образования, - рассказывает Александр Александрович. – Что такое радиация, и каковы её последствия для здоровья, прекрасно знал. Как только прибыли на место дислокации, стали требовать выдать необходимые средства защиты. В конце концов, мы этого добились. Мне выпало проводить зачистку населённых пунктов, расположенных в зоне отчуждения. Чтобы снять радиоактивную пыль, из шлангов обмывали крыши домов, затем вывозили грунт.
По словам Александра Алфимова, в первые дни пребывания в Чернобыле его поразило то, что здесь не пели птицы. По утрам стояла мёртвая тишина, пернатые как будто пропали, только аисты не покинули свои гнёзда. И вот однажды октябрьским утром вся округа вдруг наполнилась птичьим гомоном. Птицы вернулись!
Мы спросили Александра Александровича о том, как он оценивает нынешнее положение дел на японской АЭС? По его словам, японцы должны справиться с этой бедой. У них в крови самурайский дух, патриотизм, которого, к сожалению, сейчас нет у нашего народа. Не дай Бог, такая катастрофа случится в современной России! Войдут ли наши граждане в заражённый реактор? Что надо сделать, чтобы подвигнуть россиян на этот большой гражданский подвиг?
Отвечая на эти вопросы, Александр Алфимов приводит пример нынешнего отношения государства к ликвидаторам аварии на ЧАЭС и других радиационных аварий и катастроф. Очень часто им приходится сталкиваться с непониманием чиновников, самим отстаивать свои права. Современные люди, прежде чем сделать какой-то поступок, чётко взвешивают все «за» и «против», сравнивают поступающую к ним информацию. По мнению «чернобыльцев», государству надо лучше заботиться о тех, кто пожертвовал своим здоровьем, а иногда и жизнью ради его благополучия.

Инвалиды-чернобыльцы (слева направо): А.А. Алфимов, В.Ю. Василенко, И.П. Грицацуев, С.М. Сидоров, А.П. Купин

ОТ РЕДАКЦИИ. А ведь правы эти убеленные сединами ликвидаторы последствий ядерных катастроф. В свете последних событий в Японии особо остро стоит вопрос об отношении к людям, которые в случае трагедии будут жертвовать своей жизнью. Они должны быть уверенными в том, что государство придёт им на помощь, не оставит в трудную минуту и гарантирует качественное медицинское и социальное обеспечение.