Десять кадушек

Анатолий АКУЛОВ - постоянный автор рассказов на нашем сайте о флотской жизни, о других странах, о море. Он жил в Тихорецке и учился в школе 34. Сейчас живёт в Эстонии, Таллинне. Член Общества Русских Литераторов Эстонии. Недавно в Канаде, в Торонто, издали его книгу "Морские рассказы".

Сегодня он предлагает вам ещё один свой рассказ.

До этого злополучного рейса в Северную Атлантику мы полгода мотались по Европе во фрахте. «Проклятые капиталисты» требовали от судна чёткого соблюдения всяких норм, правил, графиков и прочих правил при работе судна во фрахте. Экипажу приходилось из «шкуры вылезать», чтобы работать аккуратно: без «усушек», «утрусок», нехватки мест и прочих мелких проблем, вызывающих к жизни эти требования.

Заниматься в полном объёме судовыми работами было просто некогда.

Судя по темпам погрузки нашего судна «Саломея Нерис», в Клайпеде, в отряде, ждут-не дождутся бочкотары, которую мы им тащим через два моря и Северную Атлантику.

Курс наш пролёг к берегам Гренландии.

Возле неё лежит в дрейфе экспедиционный отряд: четыре плавбазы и шестнадцать СРТ (средний рыболовный траулер).

Если верить прогнозу метеорологов, то в этот район, на тридцать шагов впереди своего визга, должна подойти, спеша и чертыхаясь, туча селёдки, согласной попасть на стол советских людей. И вот наша плавбаза подошла к месту, где находится промысел, а впереди по курсу на небольшой зыби покачивается плавучий город.

Наш капитан, Семён Ефимович Руденко (если верить  англичанам, многовековым морским авторитетам, - второй на судне после Бога) - вообще-то неплохой мужик, хороший судоводитель, лет под сорок, вызывает на связь флагмана экспедиции.
Если положить эти переговоры под пресс и выдавить из них всё несущественное, то они звучали бы примерно так:

Плавбаза "Саломея Нерис"

- Добрый день, Пранас Антонович. Я «Саломея Нерис»», капитан Руденко, везу груз бочкотары. Десять тысяч бочек в трюмах и на палубе, чтобы дать вам возможность солить селёдку. К какой из баз подойти для выгрузки?

Ответ был лаконичен и прост:

- Саломея, которая Нерис, иди ты … (деликатно выражаясь: откуда вышел). У меня палубы на плавбазах забиты кадушками по самые мостики, на СРТ тоже. Селёдки нет, когда будет неизвестно, ложитесь в дрейф и молитесь Николаю Угоднику или Нептуну, точно не знаю. Пусть выручают!

Переговоры велись в эфире открыто, без секретов. А вот что думал по поводу изложенного выше наш Руденко, мы не знали. Но лучше промолчим для ясности.

И началась новая жизнь, вернее не жизнь, а полнейшая неизвестность.

Неизвестно когда подойдёт сельдь, неизвестно, сколько ждать, неизвестно, кому сбагрить проклятые кадушки. Известно было только одно: что по итогам рейса премии не будет, и сядем мы на голый оклад.

Погода стояла хорошая, волна небольшая. И «Саломея Нерис», вычерчивая мачтами иероглифы на пасмурном небе, лежала в дрейфе.

Даже легко впадающий в ярость океан, видимо, из сочувствия к нам, не насылал на наши головы своих Бореев и Эолов. Ну, раз Бог дал хорошую погоду, грех было не воспользоваться этим. И экипаж резво начал приводить судно в надлежащий вид. В ожидании выгрузки палубная команда  скребла, драила, красила, сплеснивала концы, а машина - перебирала механизмы, что-то сваривала, что-то точила. И лишь штурмана на мостике шалели от безделья.

Вышел на связь флагман экспедиции и сказал:

-  Идём к Шпицбергену. Поисковик нащупал косяк селёдки.

«Саломея Нерис» покорно поплелась в кильватере за этой армадой к Груманту. Тревога оказалась ложной, а поисковый СРТ, конечно, наловил на уху, да и только. Затем где-то в центре Баренцевого моря, у острова Медвежий, снова «запахло» рыбой. Вся армада рванулась туда, но в очередной раз «облизнулась». Идём к Гренландии, как будто  это наш порт приписки, Так и носил нас чёрт в этом «Бермудском треугольнике» около двух месяцев.

Коммерция

За время переходов мы вконец обнаглели и занялись коммерцией, или «ченчем», от английского «exchange» - обмен.

Пресной воды мы брали много: 1200 тонн. И шустрые траулеры, пронюхав об этом «клондайке», начали у нас просить воду, потому как, чтобы взять воды с плавбазы - значит четверо-пятеро суток стоять в «очереди».

По радиотелефону СРТ запрашивал у нашего вахтенного штурмана:

- Нерис, дай две тонны пресной воды.

На что сначала получал не шибко дипломатичный ответ:

- Стыдно с такой рожей побираться, воровать надо, бог подаст.

СРТ настаивал, но его умело брали за горло:

- Возьми 10 кадушек, дадим воды.

- Некуда, всё забито.

- Тогда Бог в помощь!

Штурманы не были бессердечными (или не самыми бессердечными) «по жизни». Но от бочек надо было избавляться. Воды и так бы дали, понимая, что команда на СРТ - это галерники, каторжане. Если бы во время Виктора Гюго были СРТ, то он отправил бы Жана Вальжана не на каторжные работы, а на СРТ.

Выдавая воду плюс строп с десятью кадушками, мы, как правило, получали такие убойные характеристики о нас и наших родственниках, что если бы чайки понимали человеческую речь, то в глубочайшем обмороке попадали бы в набежавшую волну.
Точно не подсчитывали, но, вероятно, штук триста злополучных кадушек вынужденные ловкачи успели всучить «несчастным» траулерам.

На нашей плавбазе только помполит, или «помпа», как его называл экипаж (просьба не путать с насосом - помпой), не терял присутствия духа, проводил убийственные лекции о о трагическом международном положении и весёлых внутренних делах нашей Родины, выдавал полученные новости и обменивался кинофильмами с другими судами. Коронным номером у него было изучение «Истории КПСС» согласно планам так называемого учебного года. Тут была какая-то жуткая мистика.

Дальше первой главы никто и никогда не пошёл. Заканчивался очередной учебный год и успешно начинался другой. И снова благодарная аудитория, поплевав в ладони, тяжко бралась за первую главу героической истории славной на весь мир партии. И снова ничего в ней не понимала и ничего не запоминала.  Видать, душа не принимала.

"Саломея Нерис" принимает СРТ

Но вновь и вновь морской народ  с детской непосредственностью был готов приступать к сей дьявольской науке, сколько начальство пожелает.

…Однажды с нашим помпой Арнольдом Паулаускасом приключилась одна трагикомическая история.

«Саломея Нерис» шла Бискайским заливом. Слева на траверзе была Португалия, где фашист Салазар «проливал реки крови», как велеречиво-поэтично выражалась наша пресса. И случайно в открытый иллюминатор залетел почтовый голубь с колечком на лапке. Птицы при перелёте через океан часто отдыхают на мачтах судов. Ну, а этот голубок был явно ручной.

Кто-то из судовых шутников запустил хохму:

- Парни! Наш помпа ведёт переписку с Салазаром через почтовых голубей!

Все понимали, что до ушей помпы это дойдёт. Но все знали, что между ним и чувством юмора общего ничего не бывало. Комиссар наш быстро прознал, что по судну вовсю порхает «утка» о его душевных переговорах посредством воздушной переписки с врагом советской власти. И из боязни, не лишённой основания, что кто-нибудь не удержится и «накатает телегу» на него по приходе в Союз, практичный помпа бурно сокрушался перед довольными слушателями:

- И как он залетел, даже странно!

В ответ получал ответ:

- Всякое бывает. Всё может быть…

И у правоверного помпы сразу обрушивалось настроение.

Выгрузка бочкотары

…С начальником радиостанции Геннадием Марков не дружил, но общие интересы у них имелись. Они получали на рейс спирт: Марков как второй механик, а Геннадий как старший радист.

Геннадий как-то сказал Маркову:

- Слышишь, Петрович, возле Канады на БНБ (большой Ньюфаундлендской банке) две плавбазы не успевают обработать рыбаков - хорошо ловится хек. СРТ, подождав два-три дня, развязывает кошелёк. Рыба вверх брюхом, чаек миллион, а СРТ снова идут на лов.

Я связался с радистом плавбазы «Балтийская слава». И тот сообщил мне, что они Христом Богом просят Управление рыболовством послать им на помощь хотя б одну плавбазу, но получают отказ. Причина отказа: скоро должна пойти селёдка.

- Знаешь, Гена, когда я работал на Дальнем Востоке, то в одном и том же районе вели промысел наши рыбаки и японцы. Когда флагману экспедиции давали сводку по уловам, то иногда сообщали: «колеса», то есть улова нет. Японцы в это время переходили на приём и слушали наши «заморочки».

Иногда некто, знающий немного русский язык, влезал в переговоры  судов на нашей частоте и ехидно замечал:

«Рюсские, хотцице рыба, рыба нет - тогда собирай собранию!».

- Да, Гена, нам остаётся только следовать рекомендациям японцев, - ответил Марков.

Но всё-таки есть высшая справедливость. И однажды капитан по трансляции объявил:

- Идём на швартовку к «Балтийской Славе», получено РДО, можно сдать бочкотару.

Известие было радостным, потому что весь экипаж уже изнывал от такой безнадёги и мёртвой безысходности своего положения. Взяли курс на место нахождения «Балтийской славы» и, издав горном несколько гулких прощальных сигналов, рванулись к вожделенной точке выгрузки.

Но нас ждала не совсем обычная встреча - с многоэтажным матерным упоминанием богов, святителей, крестителей, святого семейства вкупе с нечистой силой и нами как соответствующими личностями. Всё это художественное изобилие с борта «Балтийской славы», как 12-балльный шторм, сбивало с ног  наши безгрешные души.

Вспомнилась статья Морского устава Петра Первого:

- Лекарям, кокам, хлебопёкам на верхней палубе при абордаже с неприятелем не появляться, дабы не портить своим мерзопакостным видом настроение христолюбивому воинству.

Похоже, что это - через века - относилось и к нам. На свою палубу мы выходили только по большой нужде (речь здесь не о физиологии!). Злополучные бочки пошли в стропах на борт плавбазы «Балтийская Слава». Задыхающееся от рыбы и не справляющееся с обработкой СРТ рыбообрабатывающее большое судно загрузили бочкотарой до самого клотика! Вот такую помощь получила плавбаза «Балтийская слава»!

Когда закрыли трюмы и скатили палубу, капитан Руденко вызвал стармеха на мостик.

- Дед, принимаем 500 тонн забортной воды в 4-й трюм. Чиф проверит по осадке - и вперёд на врага и с песнями.

Когда стрелка машинного телеграфа после переменных ходов указала «Полный вперёд», Маркову почему-то захотелось перекреститься.

Включили турбину, и когда тахометр показал 130 оборотов, 3500 лошадей захрипели во всех «горшках» паровой машины.
Почему-то вспомнился Лермонтов:

- Гарун бежал быстрее лани,
  Быстрей, чем заяц от орла.

Таким был наш драп от плавбазы «Балтийская слава» в направлении европейских берегов.

А на судне самой популярной стала фраза:

- Боцман, дай свинцового сурика!

- Возьми десять кадушек, дам!

P.S. Пароход «Саломея Нерис» в 80-х годах сель на мель в бухте Китовая, остров Итуруп, Курилы. Снять с мели не смогли. Палубную надстройку и внутренности разобрали, корпус заполнили камнем и бетоном. Получился береговой причал.