Эликсир жизни

Предлагаем вам рассказ - воспоминание нашего корреспондента Олега РЫЖЕНКО.

Впервые попал я в Ленинград в 1979 году, когда был направлен на Невский завод на преддипломную практику.
Город на Неве поразил меня своей старинной архитектурой – правильно говорят, что красивей города нет. Поэтому, устроившись в заводском общежитии, я сразу же поспешил в центр посмотреть на известные всему миру достопримечательности.

Походил по Дворцовой площади, у Адмиралтейства и Исаакиевского собора и в конце концов оказался в ресторане “Кавказ”, что на Невском проспекте. Заказав настоящий  шашлык, я не удержался и, будучи в крайне счастливом и возбуждённом состоянии, попросил официантку принести ещё и триста граммов водочки.

- Была не была! – подумал я. – Ну как не выпить под такую шикарную закуску!

Для тех, кто по молодости не помнит те времена, поясню, что мясо в ту пору было в дефиците. Даже в ресторане обычно предлагали в лучшем случае бифштекс типа котлеты. А что там намешано в фарше, никто не знал. Ясно было одно – мяса там не более половины. А о шашлыках в провинциальных городах и вообще не слыхивали. А тут вдруг на тебе – шашлык, да ещё кавказский!

Вскоре на моём столе уже красовался шампур с жареным мясом, рядом была поставлена чашечка с томатным соусом.
Выпив и съев половину порции, я заказал ещё триста, и вскоре уже перемигивался с симпатичной блондинкой, сидевшей за соседним столиком. А когда на маленькой сцене появились музыканты и грянули популярный тогда шлягер: «Если ты любишь, если ты любишь, так и скажи!», я пригласил девушку на танец.

Потом она пересела за мой столик, потом мы пили шампанское, потом ещё что-то… Время завертелось и закружилось – часы превратились в минуты, а минуты в секунды, затем всё погасло, и только под утро я пришёл в себя на каком-то диване.

Первой мыслью было: «Где это я?» – мозг начал напряжённо вспоминать пролетевший вечер. Рядом, накрывшись одеялом с головой, посапывало чьё-то тело. А настенные часы показывали половину шестого утра. И тут меня словно током ударило – мне же к восьми часам на завод! Я встал и начал искать свои вещи – слава Богу, и брюки, и рубашка с пиджаком валялись рядом с диваном.

Тело заворочалось, и из-под одеяла выглянула вчерашняя блондинка.

- Ты уже уходишь? – зевая, спросила она.

- Ну да, мне же на работу!

- Подожди, сейчас кофе попьём.

Поскольку у меня страшно раскалывалась голова и было не до кофе, я соврал: «Опаздываю!» и, записав её телефон, поспешил на выход.

В ту пору в Ленинграде стояли белые ночи, а  по утрам от Невы поднимался плотный туман. Поблуждав по переулкам и спрашивая дорогу у хмурых дворников, которые уже вышли на уборку улиц, я, наконец, добрался до метро. Под землёй голова ещё больше отяжелела – видимо, сказывался перепад давления, и я держался из последних сил. Морально убивало ещё и то, что впереди предстоял восьмичасовой рабочий день. Так что до подушки и сна, в который ужасно тянуло, было ещё далеко.

Выйдя из метро и спросив у прохожего направление на Невский завод, я побрёл в ту сторону и вскоре влился в поток идущих туда же  людей – ясно было, что все они работники этого предприятия. Вот наконец сквозь туман можно было рассмотреть и заводскую проходную. Но что это?

Рядом с проходной стояло пять или шесть столов, на которых были установлены какие-то громадные баки. У баков стояли женщины в белых халатах и большими черпаками что-то разливали. К столикам подходили работники завода и, опрокинув залпом стакан, вытерев губы рукавом, спешили к проходной.

Подойдя ближе, я увидел на одном баке надпись, сделанную от руки краской – “Рассол огуречный”. На втором баке было написано “Рассол капустный”, а на третьем – “Рассол помидорный”. Тут же были приклеены и ценники – “3 коп. стакан”.
- Вот это кстати! – подумал я и встал в очередь, которая быстро продвигалась. Бросив на стол монету, получив стакан огуречного рассола, я выпил пахучую жидкость. В голове стало проясняться, а боль проходить.

Через два дня, когда я уже вышел на работу в цех дублёром мастера и перезнакомился со многими рабочими, у нас зашёл с ними спор о преимуществах того или иного вида рассола. Всё решил Андреич – старый, заслуженный токарь, который работал в цехе ещё с военных лет.

- Эх, молодёжь! – начал он. – Не понимаете вы ничего в рассолах. А тут дело тонкое. Рассол, ежели его правильно приготовить и употреблять, можно сказать – эликсир жизни! Взять, например, огуречный – он хорош с водочного похмелья. Если там ещё укропа в избытке, то совсем хорошо. А вот капустный рассол выручает, ежели накануне пил какую-нибудь дрянь типа сивухи или дешёвого вина. Но лучше всего забродившие холодные щи из квашеной капусты. Они от всего помогают. Слабее всего рассол помидорный, но тоже сгодится, когда ничего другого под рукой нет.

Всё это надо знать, чтобы перед сменой правильно похмеляться. Иначе план выполняться не будет. А это уже вред государству. Поэтому партком мудро поступил, поставив у проходной баки с рассолом – производительность труда повышается! 

Таких тонкостей о производственных отношениях никто из нас не знал, поскольку этому в институтах не обучают. А зря!