Это было в Гаване

Анатолий АКУЛОВ - постоянный автор рассказов на нашем сайте. Он жил в Тихорецке и учился в школе 34. Сейчас живёт в Эстонии, Таллинне. Пишет свои воспоминания, рассказы и стихи. Член Общества Русских Литераторов Эстонии. Сегодня предлагает вам ещё один свой рассказ.

…Однажды мы сидели в гаванском баре «Флорида» (местных кубинцев туда не пускали), и к нам подсел пожилой мужчина, лет 70-ти, седой и прекрасно, лишь с едва заметным акцентом, говоривший по-русски. После нескольких кружек пива выяснилось, что он действительно русский, моряк, родом из Санкт-Петербурга. В пятидесятые годы работал старшим помощником капитана в американском торговом флоте. Но случились некоторые обстоятельства, поспособствовавшие тому, чтобы он оставил судно, на котором пришёл в гаванский порт, и зажил здесь.

Пётр Потапович был весьма начитан, много чего повидал за время своей флотской жизни. И этим сильно расположил нас к себе. Мы прониклись к нему искренней симпатией.

Время увольнения подходило к концу. Договорились, что придём к нему в гости, тем более, что, по его рассказам, у него был свой дом в одном из районов Гаваны.

И вот решили его навестить. Запаслись маслом, хлебом, консервами и перебрались через пролив на городской берег своей шлюпкой (т.к. на проходной порта могли отобрать продукты). Там нас встретил Пётр Потапович, мы сели на автобус и поехали на окраину Гаваны, на улицу Сан-Франциско.

Улица Сан-Франциско при «американских оккупантах» была явно фешенебельной. Разделяла её полоса зелёного газона, а по бокам находились виллы, коттеджи, пряничные домики.  Здесь же находились консульства, представительские офисы и т.д., но в каком они сейчас были виде!.. Окна выбиты, штукатурка облуплена, дверей нет.

Население - взрослое и кучи детей, всех оттенков чугунных канализационных труб - не просто слонялось, а как-то шарахалось по этой бывшей «стрит». А детвора ещё дополнительно карабкалась куда возможно, бегала, прыгала, орала. Ну, а степенные чёрные матроны занимались своими домашними делами.

Раньше у Петра Потаповича был фотосалон, но после революции салон у него отобрали. Дом состоял из 4-х комнат, но пустовал, всего-то навсего: стол, несколько стульев, пара шкафчиков и старенький диван. Бедность, деликатно выражаясь. Большой холодильник с морозилкой был в строю и непрерывно работал. В комнатах куча каких-то пакетов, старых банок и т.д. На стене висела поблёкшая старая афиша с изображением красивой молодой женщины в ярком наряде - певицы из кабаре «Тропикана».

Мы выгрузили пакеты с едой, а Потапович поставил на стол ром «Havana Club» и по-хозяйски предложил для разгону спирта. Но мы отказались и предпочли пить ром.

Ром был настоящий, а кубинская жара добавила градусов. И через некоторое время все прилично захмелели. Потихоньку зазвучали мотивы русских песен, которым вдохновенно подпевал хозяин дома. Послушав про наши обильные житейские случайности и роковые стечения обстоятельств, Пётр Потапович тоже ударился в воспоминания и поведал нам свою историю жизни и любви. Он показал на афишу с певицей из кабаре «Тропикана» и начал свой рассказ. А дело было так.

Росита

Солёный ветер с моря, раскалённые камни у бара «Флорида». Сам бар на солнечной стороне, заглатывающий желающих и даже нежелающих не хуже удава какой-никакой прохладой, запахами пива и кальмаров, томившихся на сковородах.

За стойкой бара пребывал красиво поседевший мулат, лениво мывший и протиравший бокалы после пива. А на небольших столиках - пепельницы, полные окурков. И поверхность столов даже отсюда, с улицы, казалась липкой от пролитых напитков. Голова гудела после вчерашнего перебора, и так хотелось положить её на  подушку или спрятаться в какое-нибудь прохладное помещение, никого не видеть, не слышать и, закрыв глаза, слушать и слушать тихую испанскую мелодию…

Заходить в бар бесполезно. В карманах пусто, на сердце тоскливо, а раньше было так хорошо и весело. Куда ж подевалось это нескончаемо прекрасное время со щедро вспыхивающими блаженными часами любви?

Прототип Роситы

Прошло много лет с тех пор, как он сидел в этом баре, молодой, уверенный в себе, полный надежд на будущее, имеющий престижную морскую должность и солидный заработок. Встреча с женщиной оборвала все эти крепкие нити и наполнила его жизнь любовью, ревностью, тоской и холодной ненавистью.

Чего только не принесла эта встреча!

…По-испански его привыкли называть здесь Педро, хотя он носил простое русское имя Пётр. В тот навсегда памятный вечер он познакомился с кубинской девушкой в одном из баров у набережной. Он довольно сносно разговаривал на испанском языке и без особого труда объяснялся с Роситой, так звали кубинку - лет двадцати, высокого роста, прекрасно сложенную, с небольшой грудью, длинными чёрными волосами, крупными распахнутыми глазами. По-испански Росита - роза.

На судне он получил месячную зарплату, и деньги просто оттягивали карман. То есть трясла душу острая необходимость потратить их не без удовольствия. Широка русская душа, а у моряка она ещё требует и обязательного шика.

- Сеньорита, не могли бы Вы мне составить компанию и куда-нибудь поехать? - задал он вопрос Росите после нескольких совместно выпитых порций «мохито».

- С таким капитаном можно отправляться в любое плавание, - с обворожительной улыбкой ответила девушка.   

Куда податься в Гаване, когда тебе тридцать лет, рядом прекрасная кубинская девушка, а в карманах приятная тяжесть от честно заработанных денег?

Это были пятидесятые годы прошлого столетия, и в Гаване всегда можно было найти развлечения на любой вкус, но самым незабываемым и прекрасным зрелищем была, конечно, знаменитая «Тропикана».

Немного истории:

Когда в 1917 году началась великая российская смута, родители Петра покинули родину и осели во Франции, а потом переехали в Америку, в Лос-Анджелес. Там он окончил морское торговое училище и работал на торговых судах, пройдя путь от матроса до старшего помощника капитана.

В Гаване Пётр бывал несколько раз и  великолепно знал, куда можно идти с красивой девушкой. Сборы были недолгими, и скоро такси мчало их по улицам города в один из отдалённых районов, где располагалось кабаре «Тропикана». Кабаре существовало с 1939 года и пользовалось бешеной популярностью не только на Кубе, но и во всех странах Карибского бассейна. На сцене под открытым небом, в окружении пальм и прочей растительности выступают две сотни певцов, танцовщиков и музыкантов в ярких костюмах. Начинается шоу в девять часов вечера, закончиться может и под утро. В кабаре можно пробовать кубинский ром, экзотические коктейли и от души танцевать до утра.

Знал бы Пётр, что встреча с Роситой так круто поменяет его жизнь, может и не рискнул бы провести эту ночь в кабаре «Тропикана».

Но жизнь течёт сама и определяет всё сама, не спрашивая и не советуясь с нами. Эллинские философы-стоики говаривали со знанием дела, что жизнь покорного ведёт, а упрямого тащит.

Росита была так хороша, что редкий мужчина мог пройти мимо неё и не оглянуться. И Петру было приятно, что он сидит с такой обворожительной девушкой, хоть где-то в тайниках души поселилось некоторое сомнение: сможет ли он удержать эту жар-птицу в своих руках? Сможет ли она полюбить его, и останется ли он любимым и единственным для неё?

Молодость не уважает сослагательное наклонение, и он кинулся в эту бурную реку любви, не задумываясь о дальнейшем.

Пётр настолько был влюблён в Роситу, настолько погрузился в испепеляющий жар любовных отношений, что посвятил ненаглядной всё своё свободное время вкупе с рабочим, напрочь забыв о судне и своих обязанностях. И этим безрассудным поведением доставил себе немало неприятностей.

Кубинское варьете в "Тропикана"

Когда он появился на судне, там уже был новый старпом, а его списали, вычеркнули из судовой роли и вещи отнесли в каптёрку. На судне работал американский экипаж, и капитан был очень расстроен потерей прежнего старпома. Пётр был хорошим моряком, пользовался доверием капитана, но получилось, что доверия не оправдал.

Моряк покинул судно и перебрался к Росите.

Но все неприятности воспринимались им сейчас как временные. Никого и ничего в голове и теле кроме этой кубинской красавицы не было. А о том, что будет дальше, ему как-то не думалось. Вот только пора любви Петра и Роситы оказалась недолгой. Впрочем, как всегда при неуправляемых страстях, чересчур щедро транжирящих запасы жизненных сил. Страстях, не преображающих, а разрушающих всё и всех.

Росита жила в какой-то комнатушке без элементарных удобств. И после весьма небольшого совместного проживания любовь дала трещину. Плохо совместимые характеры, объединённые до поры совсем уж глупой беззаботностью, и постоянные поиски средств на еду и житьё быстро разорили их непрочный очаг.

Пётр Потапович налил себе полную рюмку рома, залпом выпил. Глаза у него стали влажными, а голос дрожал от жалости то ли к себе, то ли к неудавшейся жизни.

- А ведь как я её любил! Я был готов для неё на всё!

И он продолжил рассказывать, как дальше развивались события.

Росита устроилась работать в кабаре «Тропикана», где они так счастливо провели свой первый вечер. У неё оказался сильный завораживающий голос, и при такой обаятельной внешности она заняла одно из ведущих мест в артистической среде кабаре.

У Роситы появилась масса молодых, или не очень, обеспеченных поклонников. И Пётр был, что называется, списан. В кабаре можно было за приличную цену (по кубинским меркам) договариваться с артистками о встречах после окончания ночного представления. Росита, без особых переживаний, воспользовалась своей красотой и талантами и легко уступила соблазнам. И быстро превратила жизнь Петра в ад!

Теперь она редко появлялась в их совместном жилище, а сцены ревности и обличения в неверности мало её трогали. Она купалась в лучах своей славы, мужского обожания, продавая себя по самым высоким ценам!

Пётр устроился работать в такси, и были случаи, когда его нанимали, чтобы отвезти Роситу с очередным поклонником в какую-нибудь гостиницу.

Первое время ревность совершенно изнуряла его, он готов был покончить счёты с судьбой. Но сильный русский характер, воля к жизни уберегли его от непоправимого, и он постепенно стал возвращаться к нормальной жизни. А внешние данные привлекали к Петру и достойных женщин. Он был достаточно образован для того времени, знал прекрасно английский язык, а свой испанский отшлифовал за время общения с Роситой и работой в такси.

Грамотные толковые люди всегда нужны, в любой стране, при любом режиме. А вернуться во флот Пётр не спешил. Ему очень хотелось доказать Росите, что в своё время она не ошиблась, выбрав его из толпы окружающих её мужчин.

…Он возил на такси одну из богатых женщин, не первой свежести, но жаждущую любви молодого мужчины.

- Не осуждайте меня, - грустным голосом рассказывал Пётр, - пришлось мне ублажать эту перезрелую матрону довольно продолжительное время. Но она неожиданно умерла и оставила мне в наследство процветающее фотоателье, которое находилось в центре Гаваны. Наследников у неё не было, а завещание было оформлено на меня.

Так я стал преуспевающим сеньором в столице, и на меня работала целая дюжина фотографов и фотомастеров. Ателье преуспевало, и я вместе с ним.

Семьи я не завёл, моё сердце принадлежало одной женщине. Но никогда больше я не посещал кабаре «Тропикана». От общих приятелей узнал, что Росита быстро сошла со сцены, очень постарела и выступала потом в низкопробных барах. Мне не хотелось больше встречаться с ней, я хотел её запомнить такой, какой она мне встретилась. Скоро я узнал, что она умерла.

Вот и вся моя история любви к единственной, прекрасной и неверной женщине по имени Росита!

Потом пришла революция, ателье у меня отобрали. И остался у меня этот пустой дом, в котором так и не зазвучали смех моей несравненной Роситы и голоса детей!

- А как же теперь, Пётр Потапович, как Вам одному здесь живётся? - спросил Виктор.

- Трудно однозначно ответить, как живётся старому мужчине, ещё помнящему свою страсть и красоту любимой женщины. Благодатно и безнадёжно, раз недолгое прошлое живо, а настоящего, по сути, нет. Наверное, не сумел я поддерживать огонь нашей любви, а может, дрова любви были недостаточно сухими, не знаю. Если бы знал ответ, то не остался бы один на склоне лет! Но я познал, что такое настоящая любовь. И не каждому из Вас может так повезти, извините меня!

За столом воцарилось неловкое долгое молчание, но каждый из нас сочувствовал Петру Потаповичу и завидовал его внутренней силе и красоте его мужского самопожертвования одной, но любимой женщине.

- Не скучаете по морю и не хотелось бы снова вдохнуть свежий морской ветер и окинуть взором  с верхнего мостика синий океанский простор? - несколько пышно спросил я его.

- Да, много раз да! - ответил мне Пётр Потапович и смахнул с ресниц набежавшую слезу.

 - Хотелось снова увидеть в океанских просторах жуткое и прекрасное, развивающее душу человеческую ввысь, вширь и вглубь. Снова хотелось бы увидеть, как багровое солнце плавится, погружаясь в пучину, и лёгкие пушистые облака, подсвеченные снизу, раскаленно светятся! Но где же здесь это можно увидеть?

Мы поразились такому неожиданному страстному ответу старого моряка, который не забыл ничего из своего прошлого и видел море как живое существо, в таких ярких и трепетных красках.

На Гавану опустилась ночь, тёплая, нежная. С улицы из соседнего садика доносился в комнату чудный запах какого-то тропического растения или цветка. Рассказ старого моряка навеял грусть и даже боль. Но все чувства были лёгкими, не давящими. Как у Пушкина: «Мне грустно и легко; печаль моя светла; печаль моя полна тобою…».

Глаза Петра Потаповича были наполнены такой силой света, света любви, что всем нам было понятно: сила никуда не девшейся любви поддерживает его в бедном и одиноком доме на улице Сан-Франциско! Он  любил по-прежнему сильно, трепетно и незабвенно!

Это было в Гаване!