Яблоня на снегу

Было темно и холодно. Пашка проснулся от бабкиной возни у печки, в которую она то и дело подкладывала куски коровяка, припасенные еще с вечера. Старушка молча смотрела на печь, боясь разбудить внука.

Вот уже пять лет, как Пашка живет вместе с бабушкой в одной половинке хаты, которую когда-то слепила она с дедом. Внук бодро соскочил с кровати, надел теплые солдатские шаровары, которые накануне они с бабушкой обменяли на чашку кукурузы, и осторожно приоткрыл дверь в сени. Было жутко холодно.

Последняя военная зима была особенно холодной, - Пашка что-то не припомнит теплую военную зиму. Вот уже февраль, а за окном по-прежнему лютуют суровые морозы.

Хватило бы лепешек до тепла, подумал мальчишка и посмотрел в угол. Там, рядом с иконой, висела семейная фотография, с которой смотрели на него молодые мать и отец. "Ах, мама, мама, как мне тебя не хватает!" - подумал мальчик и вспомнил тот день, когда они все вместе, это было в 1937 году, ходили к фотографу. А потом мама заболела. Похоронили ее тоже зимой, в 38-м, в солнечный морозный день.

А отца забрала война. Он ни погиб, ни пропал без вести. Осталось лишь одно письмо, в котором он писал бабушке, что его отправляют после курсов под Сталинград.

К первым проблескам зари Пашка расчистил дорожку до калитки и принялся чистить сад, где под навесом курятника ровными рядами лежали огромные куски коровяка, заготовленные еще летом.

На центральной улице, где приютилась небольшая хата Крыжних на два хода, тоже все стояло в снегу: дорога, клуб, почта, конюшня. Снег искрился и играл.

Пашка посмотрел на серый свой сад, потом на запорошенную снегом яблоню, которая на удивление стояла одна-одинешенька белая, и снова принялся за работу. "Надо же, все деревья голые, а эта вся в снегу", - подумал он, удивляясь сам себе. И вдруг застыл: "Так это же цветы!".

Потрясенный мальчишка остолбенел, открыл рот и уставился на яблоньку. По его спине пробежал странный холодок: "Не может быть! Не может быть!".

Первыми на грудной крик внука выбежала бабушка, потом выскочил из второй половины хаты дядя с женой.

Через час у Пашкиного дома стояла большая толпа зевак. Весь день люди шли и ехали из соседних станиц - весть о чуде быстро разлетелась по округе. Всем хотелось увидеть чудо своими глазами.

Вечером Павел последний раз постоял возле яблоньки и лег спать, полагая, что ночью цветки обязательно замерзнут.

Утром следующего дня яблоня встретила Павла как ни в чем не бывало. Казалось, после морозной ночи она расцвела еще пуще прежнего. Нежно-розовые соцветия плотным покрывалом укрыли все веточки до одной. Ничего подобного он никогда не видел.

На этот же день к чудесному деревцу явился батюшка из соседней станицы. Он молча постоял у белоснежной яблоньки и со словами "Это предзнаменование Божье!"  также молча удалился.

Морозы не сдавались, а яблонька все цвела и цвела. Лишь на восьмой день ее цветки опали, и она стала прежней, как все остальные деревца, серой и неприглядной.

Война продолжалась. Пришла весна.В станицу Новотитаровскую, где жил четырнадцатилетний подросток, весточки с фронта доходили крайне редко. Единственным источником, который хоть как-то мог напомнить измотанным войной людям о конце войны, была местная телефонистка Катя.

Однажды Катя сыграла свою главную роль.

Сонного Пашку разбудил настойчивый стук в окошко. Казалось, сейчас разобьют стекло. Бабушка наскоро накинула на себя платок и потихоньку двинулась к двери. За окном была глубокая ночь, но за окном стоял шум и гам. Сосед будил соседа, стучали в окна, целовались и обнимались. Люди бегали по улицам и кричали: "Победа!". И людям неважно было, откуда об этом вызнала Катя.

Вот тут-то и вспомнил Павел событие, которое произошло два месяца назад. И слова батюшки, предвещающие счастливое событие.

(По реальным событиям. Из  жизни тихоречанина Павла Сергеевича Крыжнего).