Мой Тихорецк!

Недавно мы опубликовали воспоминания тихорецкого поэта Генриха Ужегова о том, каким был послевоенный Тихорецк. Сегодня о Тихорецке своего детства и юности рассказывает тихоречанин, писатель и общественник Юрий ТКАЧЁВ.

Тихорецк... Мой маленький степной городок, моя малая родина, мой  родной причал.

Как быстро летят годы, шурша падающими осенними листьями! Куда ушли моё наивное детство и бесшабашная юность? Куда делись пацаны с моей улицы – Витька Мозговой, Павлик, Сережка и Сашка Чмыревы, Сергей и Володя Бейманы, Мишка Халанский, Лешка Попов, Витька Беликов и Генка Аксенов? И единственная девчонка из нашей компании - Любка Попова? И куда делся я – худой, черноволосый мальчишка Юрка Ткачев?

Мы живем, но живем в иных измерениях. Мы стали другими - седовласыми, умудренными, прагматичными. Стали в пять раз старше тех, с кем бегали по улицам, гоняли мяч, купались в городском пруду, стреляли в лесопосадках из «дробанов» по консервным банкам. Отгородились друг от друга заборами, стенами, семьями и домашними заботами.

По улицам нашего детства бегают другие мальчишки и девчонки, у них иные интересы, другие игры. Они почти не читают художественных книг, зато знают, что такое компьютер. Смотрят глупые, на наш взгляд, телепередачи, часами болтают по мобильному телефону и вовсю пользуются мировой паутиной – Интернетом. Другие времена – другие увлечения.

Городской Дворец культуры

А мой город никуда не ушел, он стоит на том же месте, вокруг перекрестия железных дорог, только вот внутри него постоянно что-то меняется, уходит старое. И чуточку жаль, что того Тихорецка  уже не вернешь.

Тихорецк конца пятидесятых – начала шестидесятых. Перекличка паровозных гудков на железной дороге, дым заводских труб и шестидневная рабочая неделя. Наши отцы и матери не пользовались будильниками – их будили заводские гудки. Ревел и звал людей на работу завод «Красный Молот», где работала треть жителей Тихорецка. Вторили «Красному Молоту» механический завод и паровозоремонтное депо, впоследствии ТМЗ имени Воровского.

На улице Садовой, где я жил, между улицами Энгельса и Меньшикова была большая конюшня, оттуда рано утром выезжали к городской хлебопекарне запряженные лошадьми деревянные фургоны - хлебовозки. Горячий душистый хлеб грузился и развозился в магазины. Хлеб тогда выпекался трех сортов –  «черный», «серый» и «белый» соответственно по цене 14, 16 и 20 копеек. Пока несешь его домой  - не удержишься, чтобы не откусить кусок душистой горбушки.

Парк им. Меньшикова

Наш дом стоял на углу улиц Пролетарской и Садовой, а на следующей улице, Фронтовой, жили мои дедушка и бабушка. Несмотря на свою трудную жизнь - Гражданская война, коллективизация, репрессии,  Великая Отечественная война – они умудрились родить и вырастить шестерых детей, моих будущих маму, теток и дядю. В 1933 голодном году, рассказывала мама, когда совсем нечего было есть, глубокой осенью  дети ходили в степь, собирали колоски, копали сусличьи норы, добывая из них зерно.  Взрослым за сбор колосков полагалась тюрьма. Детей гоняли, но всё-таки в камеру не сажали. Благодаря этим бедным припасам пшеницы, мои родные избежали голодной смерти. 

Дедушка Антон почти всю свою жизнь работал в Тихорецком зерносовхозе. Сейчас это современный красивый поселок Парковый. Там, где сейчас стоят жилые пятиэтажки, коттеджи и новая начальная школа № 18,  были совхозные яблоневые сады и  виноградники, обнесенные по периметру колючей акациевой  живой изгородью. Мы, мальчишки, все равно находили проходы в этой стене, продирались через колючки и забирались на деревья.

В густой яблоневой кроне мы набивали полные пазухи красивых румяных яблок, там нас не могли увидеть бдительные сторожа – объездчики. Они ездили вокруг сада на конях и были вооружены нагайками. У некоторых имелись заряженные солью берданки. Попадаться этим всадникам нам как-то не хотелось.

Бабушка Ульяна, в отличие от строгого и немногословного дедушки, была добрейшей души человеком. Она не работала, получала какое-то мизерное социальное пособие и всё его тратила на гостинцы для своих многочисленных внучат. Бабушка пекла в русской печи сладкие сдобные крендели, пирожки с курагой и угощала нас, детей. А дедушке варила вареники со шкварками из сала, которые он обожал.

Я и сейчас представляю этот большой деревянный ларь в прихожей. В нём, кроме муки, хранились различные крупы, соль, сахар и лукошко с яйцами. Дети называли своих родителей уважительно: «папаша» и «мамаша» и только на «Вы». Авторитет дедушки был непоколебим. 

По улице Фронтовой гоняли коров на пастбище. Тогда, в конце пятидесятых, во многих дворах держали живность – коров, свиней, гусей и кур. Пастух гудел в свой рожок, и хозяева выводили своих коров в стадо. Пастбище было недалеко – в районе Тихорецкого элеватора. Ещё  не было Черемушек - там простиралась ковыльная степь. Кто в наше время видел ковыль, эту серебряную степную траву?

Война жестоко прошлась по моему городу – его взрывали, бомбили и грабили отступающие германские войска. Недалеко от дома моих дедушки и бабушки, вдоль железной дороги от Волгоградского до Кавказского переезда, располагались немецкие склады с боеприпасами. При отступлении немцы их взрывали. Моя мама рассказывала, что немцы-постояльцы предупредили хозяев об этом заранее. Не все, оказывается, оккупанты были зверями. Вся семья укрылась в погребе и поэтому осталась жива.

Фронтовая, Передовая, Гвардейская, Красноармейская, Победы, Краснознамённая – названия наших улиц хранят в себе отзвук тех военных лет. А сколько их носят имена героев той войны! Ватутина, Толбухина, Панфилова, Чкалова, Гастелло, Жигуленко, Зои Космодемьянской...

Сполна хлебнули тихоречане, а вместе с ними и мои родители, горя и бед в военные годы. Отец вернулся с войны только в октябре 1945 года – был контужен взрывом авиабомбы уже перед самым Берлином. В госпитале на территории поверженной Германии он лечился полгода после Победы. А наш город залечивал военные раны до конца 50-х годов.

Сухие факты и цифры прекрасной книги Е.Сидорова «Земля Тихорецкая» расскажут об истории нашего города и района дотошным и пытливым читателям. А я просто хочу донести до молодых читателей представление и  даже  дух того времени, как говорят,  в стиле «ретро». А заодно со своими ровесниками, родившимися в начале 50-х, снова вспомнить наше  босоногое детство.

Да, тогда не было компьютеров, черно-белые телевизоры были тоже большой редкостью. Поэтому мы не сидели, уткнувшись в мониторы или экраны телевизоров, а играли летом в футбол, зимой - в хоккей на коньках-«снегурочках» или  «дутышах». Изобретали другие игры, бегали с «плётками» из белой акации за бабочками: «корольками», «зонтиками», «лимонницами». Играли в «чилику», «печника». Всё это на свежем воздухе и с великим азартом. А вечером собирались вокруг костра и пекли картошку.

Куска хлеба с маргарином, а ещё лучше со свиным жиром – смальцем хватало на весь день. Попробуйте сегодня предложить своему чаду подобный бутерброд! Корм нынешней молодежи – чипсы, пепси и попкорн.

Кстати, не в осуждение парней и девушек, а просто констатирую как факт того времени – курящий четырнадцатилетний пацан и тем более девочка были в диковинку. И никогда не резала слух матерная речь из девичьих уст.

Конечно, мы тоже не были паиньками, хулиганили, отчаянно дрались с «вражескими» группировками – «Козляткой», «Балтикой», «Нахаловкой», прыгали с крыш или, как модный тогда Тарзан, раскачавшись, перелетали с дерева на дерево. Мы постепенно взрослели, и город наш менялся вместе с нами.

В 1960 году начали электрифицировать железную дорогу, и мы, второклашки школы № 28 (сейчас средняя школа №1), бегали смотреть, как электрики тянут между опорами высоковольтные провода.  Моя школа по улице Кирова находилась и поныне находится рядом с проходной завода «Красный Молот».

Директор школы Титаренко Прокофий Иванович – ветеран Великой Отечественной войны, старожил нашего города. Я помню, как он вручал мне в клубе «Красного Молота» в далеком 1960 году Похвальную грамоту за отличное окончание 1-го класса.

Улица Октябрьская

Мать давала в школу мне один дореформенный рубль на пирожки. Таких пирожков с ливером сейчас не купишь! Иногда мы с одноклассниками вместо пирожков тратили деньги на кубик прессованного какао или кофе и грызли сладкое лакомство на переменках.

В 1961 году в стране произошла реформа денежных знаков. До этого бумажные деньги были большого размера и выглядели солидно. Помню, как отец принес первую зарплату новыми деньгами и мы все удивленно смотрели на тощенькую пачечку маленьких рублей и трёшек.

До революции 1917 года в нашей школе  располагалось заводоуправление и квартира владельца завода. Это одно из самых старых зданий нашего города. В этой школе учились и мои братья Геннадий и Виктор.

Как сейчас, помню наш железнодорожный вокзал. Это было величественное и красивое здание. Внутри него всё сияло, работали буфеты и ресторан. Были комнаты матери и ребенка, два зала ожидания со скамьями. В огромном холле друг против друга стояли две огромных статуи – Ленин и Сталин. Потом, в 1962 году, Сталина внезапно демонтировали, и Ленин остался один.

Когда-нибудь обшарпанный и бесхозный ныне вокзал станции Тихорецкая найдет себе рачительного хозяина и снова превратится в удобный дворец для пассажиров. Мне хочется в это верить.

А какой был наш колхозный рынок, или, как его называют тихоречане, «базар»! Люди везли туда все излишки своей сельской продукции. Чего там только не было!  Живые куры, утки, гуси, поросята, козы, овцы. Продавали тёлочек и бычков. Шорники выставляли свою продукцию:  все атрибуты для управления лошадью - хомуты, уздечки... В углу рынка  продавался фураж - овёс, сено. 

Черёмушки

Вообще о тихорецком «базаре» можно рассказывать часами. Во все времена он был местом встреч знакомых и друзей, своеобразным культурным центром Тихорецка. Здесь общались, спорили, травили байки, лузгали семечки, взрослые пили пиво. Тогда пиво было одного сорта - «Жигулевское», его наливали из дубовых бочек.

Во втором или в третьем классе все мы, мальчишки, увлеклись разведением аквариумных рыбок. А когда наши меченосцы и гуппи давали приплод, мы выносили их на рынок продавать. Многие пацаны  разводили голубей и тоже торговали ими на рынке.

Там, где сейчас расположилась гимназия № 6, было продолжение «базара». Здесь стояли магазинчики: бакалея, книжный, хозяйственный.  Тут же находился подвал, где продавали керосин в розлив.  Тогда в Тихорецке не было сетевого природного газа, весь частный сектор отапливался углем. А на примусах и керогазах хозяйки летом готовили еду. Зимой же обеды варили в домах на печках – голландках.

Покупать керосин было моей прямой обязанностью. Я брал восьмилитровый бидон, заткнутый кукурузной кочерыжкой, и шел на рынок. Спускался по ступенькам в пропитанный запахом керосина подвал. Там сидела пожилая женщина и медной литровой кружкой с длинной ручкой наливала в мою посудину керосин. Как она могла существовать в такой удушливой атмосфере, и сейчас для меня загадка. Видимо, люди ко всему привыкают. Позже керосин стали развозить по городу в автоцистернах. Водитель давил на клаксон, извещая о своем приезде, и народ с канистрами и бидонами выстраивался в очередь у машины.

А по улицам на телегах, запряженных лошадьми, ездили  старьевщики. Хозяйки выносили старое тряпьё, а взамен получали пачку «синьки» для подсинивания белья при стирке. Почему-то этот порошок был в дефиците.

Кроме тряпок, принимались косточки от абрикосов и жердёл. Косточки в огромных количествах оставались в каждом дворе после лущения этих фруктов на сушку. Мы, мальчишки, сдавали косточки, а взамен получали глиняную свистульку или  воздушные шарики  и были просто счастливы.

Тротуары были только в центре города. Поэтому после дождя по нашим окраинным улицам ходить было невозможно. Липкий чернозем засасывал нас, детей, вместе с сапогами.  Мне тоже нередко приходилось обращаться за помощью к прохожим:  «Дяденька! Вытащи меня!». «Дяденька», кряхтя, вытаскивал из грязи сначала меня, потом мою обувь.

Я ходил во второй класс, когда в космос полетел Гагарин. Помню всеобщее ликование людей при этой вести. В тот день, 12 апреля 1961 года, когда я пришел в школу, наша учительница Надежда Яковлевна сказала, что в стране праздник, и мы можем идти домой, занятия отменяются. Все малыши дружно крикнули «Ура!!!», конечно, обрадовавшись больше тому, что можно не учиться.

На западной окраине Тихорецка, где сейчас расположились корпуса мясокомбината «Тихорецкий», был аэродром. Не военный, а гражданский. Отсюда летали рейсовые самолеты  Ан-2 в Краснодар. Утром они увозили пассажиров в аэропорт краевого центра, а вечером совершали обратный рейс. Мы бегали смотреть, как самолёты взлетают и садятся, и очень завидовали пассажирам. Потом, когда началось строительство мясокомбината, эти полеты прекратились и так до сих пор и не возобновились. Кроме того, на этом аэродроме проходили тренировки парашютистов городского клуба ДОСААФ (сейчас РОСТО).

В праздники – 1 мая и 7 ноября – над городом летали «кукурузники» и разбрасывали разноцветные листовки с поздравлениями. Вся детвора ловила их, а потом обменивалась друг с другом. После разбрасывания листовок из самолетов прыгали парашютисты. Уже не помню, была ли в Тихорецке вышка для тренировочных прыжков с парашютом, но тогда эти вышки были обычным аттракционом в городских парках нашего края. 

Город благоустраивался и хорошел. На углу улиц Октябрьской и Энгельса построили детский парк с аттракционами. Качели – лодочки, карусели и самая главная достопримечательность парка – колесо обозрения. После уроков мы с друзьями любили кататься на этом колесе. Сверху весь город был как на ладони. Мой друг Витя Беликов уронил с самой верхней точки свой первый отечественный портативный магнитофон. По его словам, он стал после этого работать намного лучше (как все наше родное – пока не ударишь – не заработает).

Магнитофон, конечно, был роскошью для 60-х годов, но у многих появились первые транзисторные приемники. Работали они на коротких, средних и длинных волнах. По радио в начале шкалы можно было послушать местных «радиохулиганов». Они изобретали передатчики, сочиняли себе позывные и крутили песни Высоцкого, Галича, Окуджавы. Запомнились позывные одного из «радиохулиганов»: «Внимание, внимание, внимание! Говорит директор кладбища!..». Этих отчаянных парней и девушек в момент выхода в эфир засекала и ловила милиция на машинах, оборудованных радиолокаторами.  Рассказывали, что у них конфисковывали всё, что включается в розетку.

Милиция отлавливала и «стиляг» - неформальную молодежь, которой хотелось чем-то отличаться от своих сверстников.  Тогда с «тлетворного Запада» пришла мода на очень узкие брюки. В штанину нога пролазила только в намыленном состоянии. Борьба властей заключалась в распарывании таких брюк – «дудочек». В 1964 году мода перешла на клёш и просуществовала почти два десятилетия. Особой борьбы с такой модой не было, хотя в школах клеймили позором тех из нас, кто вшивал в клеши всякие бубенчики, разноцветные пуговицы и прочую бижутерию.

Обменивались записями «на рёбрах» – грампластинками со звуковыми дорожками, нарезанными на старых рентгеновских снимках. Хорошо помню, как мне записывал на такую пластинку звуковое поздравление и песню маме на 8 Марта известный ныне в городе бизнесмен.

Из братской Чехословакии стали поступать в продажу мощные мотоциклы «Ява» и «Чезета». Эти машины были коварными в управлении: столь быстро и незаметно от водителя набирали скорость, по сравнению с привычными «Уралами» и «Восходами», что происходило слишком много аварий. В народе даже ходила горькая пословица: «Купил «Яву» - копай яму».

Западные радиостанции «Радио «Свобода», «Радио «Свободная Европа», «Би-би-си» глушили. Желающим удавалось только на коротких волнах ловить «Голос Америки», а на средних – музыкальную радиостанцию «Радио Монте-Карло».

Наше поколение в детстве почти не застало телевидение. Только к середине 60-х годов горожане стали покупать телевизоры. У нас телевизора не было, и мы ходили смотреть фильмы или хоккей к соседям Мозговым. В Тихорецке очень долго был только один телеканал, лишь в начале 80-х в дециметровом диапазоне стали ретранслировать вторую программу к радости и взрослых, и детей: на втором канале передавали «Спокойной ночи, малыши!». А мы в детстве эту передачу не смотрели.

Тихорецк строился. По улице Октябрьской у вокзала выросли новые четырехэтажные дома, были посажены саженцы деревьев. Сейчас это огромные ели и берёзы, красиво подсвечиваемые снизу цветными фонарями. В одном из этих домов живу сегодня я.

Конечно, самым красивым местом Тихорецка была центральная площадь с памятником защитникам Родины и магазином, который в народе прозвали «Штыковым». Крышу магазина венчал высокий шпиль, напоминающий штык. Отсюда и название. Когда построили универмаг «Маяк», «Штыковой» снесли. А стоял он рядом с площадью.  А редакция местной газеты (тогда она называлась «Ленинский путь») находилась там, где сейчас типография.

На площади на Новый год устанавливалась живая елка. Мы, дети, проводили тут все новогодние каникулы.

Автобусы ходили по улице Меньшикова через центральную площадь до самого рынка. Посередине всей этой улицы, от «пентагона» (улицы Седина) до улицы Подвойского, шла пешеходная аллея среди тополей и акаций. Сейчас эта аллея выложена плиткой, старые 50-летние деревья спилили и высадили новые деревца.

Везде в центре Тихорецка стояли автоматы с газированной водой. За копейку наливали простую газировку, а за три –  газировку с сиропом. Одноразовых стаканов в автоматах не было, нужно было сначала помыть: стеклянный стакан переворачивался вверх донышком и ставился в мойку, затем надо было нажать на донышко, и фонтанчики воды из мойки мыли стекло изнутри. После питья стакан следовало вернуть в мойку. Иногда  эти стаканы использовались взрослыми для распития более крепких напитков, чем газировка, но честно возвращались в автомат.

Зимы в 50-60 годах были довольно суровые, и снег лежал почти все зимние месяцы. На улице с помощью взрослых заливался каток. Мы привязывали сыромятными ремешками к валенкам коньки «Снегурочки» с закругленными полозьями и играли в хоккей. Клюшку каждый делал себе сам. На городском стадионе тоже каждую зиму заливался каток. 

Ещё ходили на насыпь у «кавказского» переезда кататься на самодельных, выгнутых из штакетника и гладко выструганных  лыжах.

Летом в районе этой насыпи мы собирали желтые «макаронины» немецкого артиллерийского пороха и делали «ракеты», обернув их фольгой. Такая штука летела в непредсказуемом направлении, у нас это вызывало восторг. Когда  мы чуть не сожгли сеновал у одного из соседей и получили ремня по мягким местам, то прекратили это баловство.

Любимым местом отдыха тихоречан был городской пруд. Мы, мальчишки, там купались, загорали и ловили рыбу. Там водились щука, окунь, плотва. На дамбе нашего пруда я поймал свою первую рыбешку. Рыбалка для меня осталась любимым увлечением на всю жизнь.

В начале 60-х годов пруд чистили специальной техникой - земснарядом, а ил в качестве удобрения вывозили в поля. Тогда же были высажены саженцы липы, акации, тополя, ивы. Теперь это место называется роща Кочубея.

Жалко только, что купаться в нашем пруду сегодня нельзя: городские сточные воды грозят купальщикам инфекционными заболеваниями, да и чистили его в последний раз давно.

Кафе "Огонёк"

Мы рыбачили не только на пруду. На велосипедах ездили с ночевкой на окрестные речки – Тихонькую, Челбас, Терновку, Ею. Родители нас безбоязненно отпускали: тогда не было наркоманов и бродяг. Последние появились гораздо позже, их называли «скирдятниками», видимо, по месту ночёвок. На реках ловилась рыба посолиднее –  сазан, крупный карась, лещ, линь. На ночевку брали с собой сало, хлеб, для ухи – луковицу, морковь, картошку. До темноты ловили рыбу, а потом ложились вокруг костра, рассказывали всякие «страшилки» и засыпали под яркими южными звездами.

Помню, что до начала 70-х годов, пока не выросли деревья в лесополосах, ещё были пыльные бури: весной и осенью по улицам иногда носился ветер с завихрениями пылевых облаков. Родители своих детей или совсем не выпускали гулять, или, как зимой, закрывали шарфом рот и наказывали дышать носом. Запомнилась пыльная буря в марте 1969 года. Тогда пылью занесло всю восточную окраину Тихорецка.

С каждым годом Тихорецк становился все краше и краше. Появилось первое высотное здание с лифтом – девятиэтажка на углу улиц Октябрьской и Ленинградской. Построили современный по тем временам кинотеатр «Россия», в нём поставили игровые автоматы. Только не те игорные автоматы-«однорукие бандиты», с которыми сейчас повсеместно борются, а безобидные. Установили различные стрелялки – «Морской бой», «Световой тир» и другие.

Механический завод

Распоряжением председателя горисполкома в частном секторе у домов стали высаживать только фруктовые деревья. Весной весь город утопал в бело-розовых цветах.  Первыми ещё до появления листочков зацветали абрикосы и жердёлы. Затем вишни, черешни, яблони, сливы, а в мае - сирень.

Так получилось, что сразу же после школы я поступил в высшее военно-морское училище и уехал из родного Тихорецка более чем на четверть века. Но где бы я ни был – на Камчатке, Владивостоке, Сахалине – мой городок всегда был со мной.

И в очередной офицерский отпуск, когда ночной поезд мчал меня на родину, когда в окно выгона врывались летние запахи укропа и сельдерея, или  весенние - цветущих жердёл и абрикосов,  или осенние – от костров из опавшей листвы, я вглядывался в черное окно, мелькающие за ним поля и посадки, с нетерпением ожидая встречи со своим   Тихорецком,  своими родными и друзьями.

Сейчас Тихорецк, конечно, стал намного современнее того городка моего детства –  чище и благоустроенней. Появились фонтаны, тротуары из цветной плитки, клумбы с красивыми цветами. Построены новые магазины, отделанные современными строительными материалами. Есть даже несколько супермаркетов.

А все-таки немного жалко того милого сердцу Тихорецка из моего детства, который уже никогда ко мне не вернётся…