О наболевшем

Автор этих стихов – тихоречанин Леонид ПЕДУС. Человек неравнодушный, он смело высказывает свою жизненную позицию, пытаясь своими поэтическими строками достучаться до знакомых и незнакомых ему людей.

О наболевшем

Жили гении в век серебряный,

Шли на подвиг и смерть под иконами

И искали тот рай потерянный.

Только нынче – век силиконовый.

И не ищем мы, не скитаемся,

Мы погрязли в болоте комфорта,

Золотому тельцу поклоняемся

И не верим ни в Бога, ни в чёрта.

Променяли мы честь и добро

На заморскую снедь и товары,

И сидим мы с набитым ртом

У подножья чужих пьедесталов.

От того и беснуется нечесть,

И гламура адепты бесполые

Ппотеснили вчерашних героев

И поют свои песни бредовые.

Созидать и творить - это в прошлом.

Всё у них по клише и стандартам!

Одарённость, как гость непрошенный,

Жалко жмётся среди дилетантов

И бездарность диктует правила,

А безвкусица ей потакает,

Распирает их от тщеславия,

А терпенье и труд напрягают.

И живём мы в стране удивительной,

Где чиновников орды несметные

Добивают остатки разумного

И открыто глумятся над бедными.

Где распродано всё, вплоть до совести,

А цинизм и пошлость – как главное,

И летит на немыслимой скорости

Под мигалками власть вседержавная.

Не хотят они видеть и слышать

Беспредела, что создали сами.

Прикрывают бесстыдство мандатами

И красиво разводят руками,

Говорят о каком-то единстве,

Уверяют, что жизнь стала краше,

Перепутав людское со свинством,

Превращают страну в парашу.

Так и катимся мы по-над пропастью

Прогрессивные, наглые, модные,

Упиваясь своей жестокостью.

Скалим пасть, словно псы голодные

Нам бы сбросить хламиду разврата,

Обрести вновь и честь, и скромность,

Если к прошлому нет возврата,

Пусть в грядущем главенствует совесть.

Былову Виктору

Пронизана холодом, дрожью прошитая,

Чужая душа, как собака побитая,

Одна под забором у жизни брошена,

Взирает с тоской на случайных прохожих.

Озлоблена страхом, унижена жалостью,

Она скулит от смертельной усталости.

Ей силы даёт ощущение чести,

Не вздумайте гладить её против шерсти!

Чужая душа, как сумрак таинственна,

Но та, что потеряна, светит неистово,

Кричит в тишине лицемерного мрака:

«Ведь я божья тварь, я живая собака,

Не тычьте мне в морду своими подачками,

Я ваш благой нрав могу грязью испачкать.

Не бейте по рёбрам, ваш гнев не уместен,

Под этим забором есть каждому место.

Вот только не каждый, собрав в кулак волю,

Достойно поднимется из-под забора.

Их столько - сгоревших и разочарованных -

Тех душ, что не приняли ценностей новых.

У избранных в миг разрывались аорты,

У тех, кто терпел, – зубы в корень истёрты.

И мне выпал жребий суров и печален,

Но я за свободу судьбе благодарен.

Отвергнута жизнью и богом забытая,

Чужая душа, как собака побитая.

И пусть неприглядна, бедою отмечена,

Быть может, и счастлива тем, что беспечна.

С костлявой подругой, что в саване чёрном,

Идёт в никуда, не спеша, отреченно.