Подлость

Анатолий АКУЛОВ - постоянный автор рассказов на нашем сайте о флотской жизни, о других странах, о море. Он жил в Тихорецке и учился в школе 34. Сейчас живёт в Эстонии, Таллинне. Член Общества Русских Литераторов Эстонии. Недавно в Канаде, в Торонто, издали его книгу "Морские рассказы".

Сегодня он предлагает вам ещё один свой рассказ.

Круизный лайнер «Коста Конкордия» 14 января 2012 года потерпел крушение у острова Джильо, в Средиземном море и входит в состав  Тосканского архипелага Италии. На борту судна находилось более четырёх тысяч человек. На данный момент известно о 17 погибших и 15 пропавших без вести.

Капитан Франческо Скеттини самовольно покинул корабль, не дожидаясь окончания эвакуации пассажиров и членов экипажа, а также не подчинился приказу офицера береговой охраны. Он был арестован в день крушения. Представители обвинения заявили, что капитан, покинувший тонущий корабль, должен получить 15 лет тюрьмы за причинение смерти по неосторожности, 10 лет - за крушение лайнера и по 8 лет за каждого из 334 пассажиров, пострадавшего от халатности капитана - погибших, пропавших без вести или брошенных на произвол судьбы.

Общий срок заключения Скеттини, таким образом, немного меньше 2,7 тысячи лет. Пока капитан находится под домашним арестом. А противоборствующие стороны окончательно рассудит уголовный процесс, который должен состояться в Италии, в ближайшие месяцы.

Суд первой инстанции 11 февраля 2015 года приговорил Скеттино к 16 годам лишения свободы, и ему пожизненно запрещено занимать любые государственные должности и работать по своей профессии в течение 5 лет.

Нижеследующий рассказ будет посвящён истории, которую мне рассказал очевидец событий, произошедших в 1953 году у островов Курильской гряды  в Охотском море. Его имя Виален Маракулин, и работал он тогда на транспортном рефрижераторе «Днестр». А дело было так...

...Плавно покачиваясь на пологой океанской волне, транспортный рефрижератор «Днестр» шёл из Владивостока в Петропавловск-Камчатский, честно выдавая свои четырнадцать узлов.

Был март 1953 года. В отделе кадров Морского отдела флота я не был. Но воспользовался тем, что все в нашей стране, каждый по-своему, переживали только что случившуюся смерть «гения всех времён и народов», товарища Сталина… Чиновникам отдела кадров было не до меня, и я сумел откомандироваться в другую организацию - «Востокрыбхолодфлот».

Я работал на судне машинистом  I-го класса (с окладом 690 рублей) и нёс вахту с четвёртым  механиком - с 8 до 12 и с 20 до 24 часов.

Мы несли утреннюю вахту, когда позвонили  из рулевой рубки. Четвёртый механик взял трубку, выслушал, сказал: «Добро!».

- Итак, мужики, - сказал он, - получено штормовое предупреждение. В машине убрать всё лишнее, тяжёлые детали принайтовить, проверить всё до самого дейдвуда.

Сказано - сделано! Со вторым машинистом  II-го класса всё проверили и закрепили. Качать стало сильнее, и кренометр показал уже 20 градусов.

После вахты, помывшись в душе, пошёл в столовую команды «чаишко швыркнуть» и «почифанить», что в переводе на нормальный язык означало - поесть! Но это было совсем не просто. Миски ездили по столу, их приходилось ловить и есть очередную гречку с тушёнкой, держа эти миски на весу.

Старший рулевой Костя проинформировал «толпу» негромко сказав:

- Будем ложиться на обратный курс, возле Итурупа дала SOS шхуна «Чайка».

При смене курса «Днестр» резко положило на борт. И мы, развернувшись на 16 румбов (180 градусов), пошли на спасение гибнущего судна.

Связь с «Чайкой» поддерживалась по радио, но слышимость постепенно уменьшалась. По всей видимости, садились аккумуляторы судовой радиостанции на шхуне «Чайка».

Надо отдать должное штурманам нашего судна, которые колдовали над широтами и долготами и всё же вывели «Днестр» в точку встречи со шхуной.

Уже стемнело, и на пеленгаторном мостике включили прожектор. Моим глазам представилась незабываемая картина. Выскользнув из воющего мрака и чётко прорисовавшись в ярком луче, трёхмачтовая шхуна стремительно взлетала к вершине волны и также резко проваливалась вниз, в ложбину между волнами. Шхуна раскачивалась с борта на борт, принимая на себя десятки тонн ледяной воды и бурными потоками сбрасывая её. Мачты на шхуне были ещё целы, но бегучий такелаж и паруса, разорванные в клочья, лихо развевались по ветру, воющему на самых низких басовых нотах!

«Днестр» сильно качало. Отсвечивая изумрудной зеленью, прочёркнутые белыми полосами пены, могучие водяные валы высотой с 3-4-этажный дом обрушивались на наш рефрижератор и с шумом выплёскивались пенными водоворотами.

Я с болью в душе представлял себе, как тяжело приходилось экипажу шхуны из 16 человек. Мысленно я находился с ними, бессильными что-нибудь изменить в судьбе утлой, хотя и 300-тонной деревяшки, и понимал, что шансов на их спасение почти не осталось…

«Чайка», уставшая бороться с могучей стихией, медленно приближалась к трагическому концу.

Отчаянные попытки «Днестра» подойти к шхуне для подачи буксира результатов не дали. Близко подойти - значит не избежать навала. И тогда шхуне «кранты». Выстреливаемую из линемёта выброску сносило ветром. А тут ещё радист сообщил, что, в дополнение ко всем бедам, корпус шхуны дал течь. Судно начало принимать воду, и всё тяжелее «Чайка» выходила на волну. Спустить шлюпку при такой волне было бы полной глупостью.

Экипаж рефрижератора отлично понимал, что оказать помощь гибнущей на наших глазах шхуне мы не могли.

Подошёл сперрист (радиометрист) Володя и негромко сказал:

- Связались с теплоходом «Глеб Успенский», он в десяти милях от нас, идёт сюда. Может быть, он поможет.

Забрезжил серый рассвет, и нам открылась удивительная картина. Между двух горбов серо-зелёных валов показались мачты, а потом корпус теплохода «Глеб Успенский», весь в пенных брызгах. Наш «Днестр» выходил «на ветер», стараясь своим высоким бортом прикрыть шхуну от яростных волн и ветра. А «Глеб Успенский» по-кошачьи подобрался к шхуне «Чайка», сам черпая бортами морскую ледяную воду и взлетая на гребни волн.

Несколько раз рвались подаваемые на шхуну буксиры, но каким-то чудом - иначе это назвать нельзя! - на «Чайке» закрепили буксирный конец. И в этот момент волной подбросило шхуну лагом к борту теплохода «Глеб Успенский». Но навала, слава богу, не произошло.

Между бортами было всего 2-3 метра, и в это мгновение на борт теплохода «Глеб Успенский» пулей взлетел капитан «Чайки». Я думаю, что подобного случая в истории мореплавания наверняка не было. Капитан бросил гибнущее судно, спасая свою поганую шкуру!

«Днестр» гудками попрощался с судами, и тяжело оседая кормой на крутых волнах, взял курс на Петропавловск-Камчатский.

О том, что было потом, я узнал, случайно встретившись в порту Корсаков с радистом «Чайки» Боковым. Он рассказал, что произошло после бегства капитана с борта шхуны «Чайка». «Глеб Успенский» сумел привести нахлебавшуюся воды шхуну в Корсаков, где к ней подвели понтоны и начали осушение трюмов.

Неожиданно для всех на борт шхуны поднялся целый и невредимый капитан и с наигранным добросердечием спросил у измученных моряков:

- Ну как дела, мореходы?

Капитана били все, кто стоял на ногах. Избитого, его сняли со шхуны и отвезли в больницу. Но уголовного дела на экипаж не завели. Видимо, даже власти поняли всю сложившуюся ситуацию и простили морякам их своеобразную реакцию на совершённую подлость.

P.S. По согласованию с очевидцем событий решили не озвучивать фамилию капитана. Прошло больше 60-ти лет, в живых осталось мало тех, кто знает или слышал об этом. У «главного героя» тех событий остались родственники, а может быть, дети и внуки. Не будем осложнять их судьбу. Моряки, особенно хлебнувшие смертельного лиха, умеют проявлять душевное величие.