Толстуха Элла

Юрий ТКАЧЕВ - наш постоянный общественный корреспондент, член Союза журналистов России, капитан третьего ранга в запасе, служивший в военно-морском флоте более 25 лет, предлагает вам ещё один свой рассказ.

Такси везло по ночному Владивостоку троих флотских гуляк. Гуляли они до самого закрытия в любимом военными моряками ресторане «Зеркальном» по поводу получения месячного жалования на береговой базе катеров.

Старшего лейтенанта, специалиста ракетно–технической части и неутомимого ловеласа Саню Клопнева везли домой в Большой Улисс, а лейтенантам – вещевику Вите Гузину и начпроду Коле Токареву предстояло ехать дальше – продолжать вечер у Гузина в районе бухты Тихая. По его словам, у него дома были почти целая бутылка водки и нестарая одинокая соседка. У всякой соседки, как известно, всегда найдётся подружка для компании.

Когда «тачка» проезжала мимо какой–то мрачной, в свете уличных фонарей, девятиэтажки, Саня затыкал пальцем в окно.

– Я здесь был в гостях у одной официантки с «Зеркалов», – сказал он.

– У толстой Эллы, что ли? – спросил Коля Токарев. – Бывал, как же.

– Третий этаж, с площадки налево, длинный коридор, пятая дверь справа? – оживился Витя Гузин. – Так я у неё тоже ночевал.

Все трое удивленно уставились друг на друга.

– Привет «молочным братьям»! Поздравляю! – ехидно сказал старший лейтенант. – А что вы там делали?

Вопрос, конечно, интересный. Что можно делать у женщины, пригласившей тебя скоротать ночку? Наверно же, не школьное задание у её детишек проверять. 

Официантке Элле было почти сорок лет, и она бескорыстно любила возить из ресторана к себе домой молодых морских офицеров. Слабость к ним она питала. «Снимала» их пьяненькими и увозила. Завсегдатаи «Зеркального» это знали.

– Только по–честному, – предупредил Саня Клопнев, – я тоже, пока едем, расскажу об этой удивительной ночи. Жуть просто, даже сейчас дрожу.

Рассказ Коли Токарева

– Ну, что? Прошлой зимой, в январе, я пришел в «Зеркальный». До этого командир бербазы Плужник отодрал за недостачу консервов на продовольственном складе, поросёнок с подсобного хозяйства ушел в самоволку со свинарем матросом Рахмановым. Жена снюхалась с флагманским физкультурником. Сами понимаете, никакого настроения.

Ну, сел за стол, сижу мрачный. Элла подошла за заказом вся накрахмаленная, в завитушках. Заказал, как обычно, графин водки и салат оливье. Выпил быстро два фужера, ковыряюсь вилкой в тарелке. Думаю, заказать ещё или не заказывать? Тут Элла подошла с запотевшим графинчиком. Сама догадалась, что не хватило. Салата ещё много осталось, почти полная тарелка, поэтому закусь больше не заказывал. Как она меня зацепила, как увозила с «Зеркалов» – вообще полный провал. Пока ехали, немного стал соображать. Помню, приехали в район Мальцевской переправы, поднялись на третий этаж, вошли в её гостинку. Она помогла мне снять шинель и предложила прилечь в комнате. Ну, я не такой дурак, тут только приляг, сразу уснёшь! Никакого интима… У меня уже сто раз так было.Спрашиваю, где душ? Думаю, искупаюсь, протрезвею и... Пошел, а там, блин, воду отключили. В этом «нашенском»* городе, когда–нибудь воду нормально дают? Тут толстуха на кухню зовёт. Пошёл. Накатила она мне стакан, и себе в рюмку. Закуску, утащенную из кабака, на тарелки разложила. Отбивные, горошек с майонезом, рыба какая–то, то, сё. Выпили с ней. Потом ещё по разику. Я и поплыл. Куда же столько водки жрать. Она говорит, ложись, я сейчас приду. Ну, и прилёг. Проснулся в девять утра, лежу один. Смотрю ключ на стуле и записка. Я её храню, как память о той целомудренной ночи. Вот читайте:

«Я к тибе пришла на конец а ты никакой. Импатент. Ключь отдай сосетке Кате с 311 комнаты. Я пашла на работу. Забыла как тибя завут».

– Ишь ты, слово какое умное знает, «импатент»! – засмеялся Витя Гузин, – а теперь я расскажу.

Рассказ Вити Гузина

– У меня примерно так же было, только столько выпить, как начпроду, комплекция не позволяет. Во мне ведь весу, как у барашки. А в «Зеркальный» мы поехали втроем. Расписали пульку в преферанс, начфин, как обычно, нахапал взяток на мизерах, да ещё на тройных «бомбах».

Повез он нас с химиком Юркой Грачевым обмывать свой проигрыш. Столик наш толстая Элла обслуживала.

Сидим, пьём, закусываем, культурно музыку слушаем. Беседуем. Химик, что–то врёт про баб, как обычно. Я пошел размяться, сплясал с толпой быстрый танец.

Начфин Петя много проиграл, денег мы с него не брали, но выпить–закусить он заказал прилично. Поэтому засели мы надолго. Люди все культурные за столом собрались. Водку графинами не жрали, как некоторые тут. Но, конечно, до кондиции дошли.

Тут сваливает химик, вспомнил, что должен был заступать дежурным по бербазе, и там на вторые сутки пошёл Толя Зубов. А вы же знаете, наш начальник службы ГСМ, псих и дурак. Хорошо, что ему с оружием не разрешают дежурить. Но химика он конкретно порвёт за причинённый стресс. Ну, ладно.

Потом финансист знакомится с какой-то подругой, платит Элле за стол и уезжает с нею.

И остался я один. Все уже разошлись, полночь. Элла подходит и приглашает к себе. Ого–го! Я, по сравнению с ней, моська. В ней весу полтора центнера, отъелась на ростбифах и котлетах ресторанных. Но дома меня никто не ждёт, со Светкой, к тому времени, я уже развелся, поехали, говорю. Едем, а в такси я всё думаю, как я с нею управлюсь? Не облажаться бы. Хотел было соскочить на светофоре, но она меня обхватила и не выпустила из машины.

Поднялись к ней на третий этаж, а у неё племянница туалет красит. Это в час ночи! Краской несёт на всю квартиру. А девчонка краски надышалась, обалделая стоит совсем. Улыбается мне. Я на неё засмотрелся, по возрасту - чуть от меня моложе. Элла быстренько её куда–то спровадила, чтобы я не соблазнился. По–моему, племянница в этой же девятиэтажке жила, не успел спросить. Иди, говорит мне Элла, раздевайся и жди меня. Я, мол, сейчас приду.

Ну, разделся, жду. А она не идет и не идет. Возится на кухне, корова, посудой гремит, песню мычит, потом в туалет, видимо, пошла, потому что звуки слышу, какие человек там обычно производит. В этих панельных домах слышимость великолепная. Фу..у, думаю. Уши заткнул, чтобы эротический настрой не сбить. Правда, какой уж тут настрой. До утра бы дожить.

Лежу в темноте, глаза таращу и жду. Специально не сплю, мужской долг ведь надо исполнить. Потом и в кабак не пустит, если усну.

Тут ярко вспыхивает лампочка на потолке, слепит глаза, и она передо мной стоит во всей красе, с пудовыми прелестями, слоновьими ножищами. По бокам жир висит толстыми складками. Афродита Японского моря! Мужики, поверите? Мало того, что в ту ночь у меня с Эллой ничего не вышло, как я ни старался. У меня от испуга на целую неделю потенция пропала. Думал, вообще никогда не появится.
Так что я тоже, как и начпрод, невинности её не лишал.

Твоя очередь, Саня, рассказывай!

Рассказ Сани Клопнева

– Мужики, прелюдия перед походом в гости к толстой Эллочке у нас у всех одинаковая. Как к ней попадают? Пути два – через неумеренное питие либо по глупости (он покосился на Витю Гузина).

Я-то человек женатый и всегда из ресторана стремлюсь домой, даже на автопилоте. Зачем мне скандалы? Ладно, пожурит меня Люся за то, что выпивши пришел. Но ведь пришел! А не ночевать дома женатому – это ругань, битие посуды, размахивание шваброй, стандартные угрозы типа «уйду с детьми жить к маме» и, как апофеоз, прибытие шустрой тёщи для семейной разборки.

В тот февральский вечер, мы с замом по строевой части мотались по Владивостоку, мне надо было решить вопросы в штабе флота, подписать документы на Гайдамаке в техническом управлении, а Зюров ездил со мной за компанию. Он уже все вопросы порешал и ждал, когда я управлюсь со своими, чтобы ехать на Улисс, на бербазу.

На бербазу, конечно, мы не поехали, потому, что дела завершили около пяти вечера, спустились на Луговую и пошли в «Зеркальный». Василь Василич до этого получку жене отдал, и заначка жгла ему ляжку. У меня, как и у всякого уважающего себя флотского офицера, заначка тоже имелась. Зашли, разделись в гардеробе, в черных тужурках, в рубашках с галстуками, поднялись в зал. Как всегда полно офицеров– морских пехотинцев. Они сверху с сопки спустились и заняли почти все столики в «Зеркалах». Ну, вы сами знаете. С учений, потные, в пыльных сапогах, рожи бандитские. И комендатура их не брала в ресторане за нарушение формы одежды, как нас, корабельных.

А Зюров ведь строевик, не смог удержаться. Служака, едри его маму. Сделал им замечание, мол, хотя бы сапоги почистили, культурное, как–никак, заведение.

Ну и вывели они нас в гальюн, даже мы за стол не успели сесть. Меня за компанию только раз по уху съездили, хорошо, не сопротивлялся, а Зюрову накостыляли, мама не горюй. Комендатура приехала, Зюрова увезли в госпиталь раны лечить, а морпехи догуливать поехали куда–то дальше. А кто им что сделает? Они же кучей и комендатуру вместе с патрулями заметут.

Сел один за стол. Ресторан пустой. Морпехи всех посетителей распугали, а сами ушли после перепалки с комендатурой. В ухе звенит, на ощупь оно большое и горячее, как чебурек. Главное, получил ни за что. Черт бы его побрал, Зюрова нашего, с его служебным рвением.

Подошла толстая Элла, принесла какую–то примочку, чтобы я держал на ухе. Я заказал ей ноль пять водки и поесть, на её усмотрение. Одной рукой примочку держу, другой наливаю в стопку. Элла рядом сидит и с вилки закуску в рот подает. А что, работы нет, вот и сидит, кормит. В общем пьянею потихоньку, смотрю на Эллу, и она мне всё больше и больше нравиться начинает. Заботливая, думаю. В общем допился, и после закрытия «Зеркалов» поехали с нею по вашему, товарищи лейтенанты, маршруту. 

Приехали, она нашаривает выключатель, зажигает свет. Посреди комнаты стоит гроб. В гробу покойник, дед какой–то. На хрена, думаю, она сюда меня привела? Какой тут может быть "сон" в комнате с мертвецом? Меня как–то такая перспектива не возбуждала. Более того, даже угнетала. Смотрю на толстую Эллу, а она себя хлоп по лбу! Ой, забыла, говорит, сегодня же моя очередь с покойником сидеть! Вот соседи мне его и принесли. Не понял, говорю, как это? Выяснил, что у них на этаже много одиноких старых людей, которые часто мрут. А гроб на ночь ставят всем по очереди, согласно графику, вывешенному на этаже. Так сказать, посторожить до утра. Утром гроб соседи и родственники, если таковые есть, выносят во двор, и там до полудня все прощаются с усопшим.

- А как же они занесли, - спрашиваю, - ты, что дверь не запираешь?

- Так я ключ у соседки Катьки всегда оставляю. Мало ли, пожар или ещё чего.

Я, говорю ей, всё, пошёл домой. Покойников мне на ночь глядя только не доставало. Ой, не уходи, я одна боюсь, говорит Элла, и хватает меня за руку. Мы, говорит, тихонько на кухне посидим до утра. Выпьем, закусим. У меня, мол, полный холодильник всяких деликатесов, и водка есть.

Ну, вот, сели мы на кухне и до утра сторожили покойника. Какой тут секс, когда там свечки горят (Катька занесла и зажгла) и гроб стоит с мертвым стариком? 

Хорошо, что у толстухи Эллы водки хватило, чтобы не так жутко было охранять гроб. Так и не получилось у меня с ней покувыркаться в кровати...

Когда уже проехали Малый Улисс, Саня Клопнев вдруг похлопал по плечу водителя.

– Слышь, шеф, поворачивай! Меня на Мальцевской высадишь, у девятиэтажки – сказал он водителю, – а лейтенантов в бухту Тихая оттуда отвезешь.

– А как же тёща, жена, а, Саня? – спросил Витя Гузин. – Не страшно?

– Страшно будет, если Элле опять принесут гроб в комнату, и мне придется снова с нею сторожить его.

Такси остановилось, и Саня Клопнев нетвердой походкой вошёл в знакомый всем троим подъезд.

– За нас там тоже долги верни! – только и успели крикнуть ему лейтенанты.

* Из фразы В.И. Ленина «Владивосток далеко, но ведь это город нашенский».